Японская новелла

Акутагава Рюноскэ

“Вот дела-то!” — изумился Моротоки, но вот болтавшийся между ногами мешочек показался ему весьма странным. “Эй, есть там кто-нибудь!” — крикнул он. На его зов явились слуги. Моротоки приказал: “Схватить его!” Монах с важным видом прочел молитву будде Амида и сказал: “Ну скорее, скорее, делайте со мной, что хотите!” Вид у него был весьма горестный. Монах расставил ноги и зажмурил глаза. Моротоки сказал: “А ну-ка, раздвиньте ему ноги!” Слуги подбежали к монаху. Позвав мальчика лет двенадцати-тринадцати, Моротоки сказал: “Пошарь-ка у него в промежности!” Мальчишка, как ему и было велено, стал шарить своей пухленькой ручонкой. Через какое-то время монах спокойно и просветленно сказал: “Вот так хорошо, сделай так же еще разок!” Моротоки приговаривал: “Смотрите-ка, как ему хорошо стало! Давай-давай!” Подвижник сказал: “А здесь больно, вот здесь!” Мальчишка продолжал свои злонамеренные действия

и через какое-то время из волос показалась какая-то штука размером с гриб, которая мягко шлепнулась на живот. Моротоки и все остальные захохотали. Подвижник хлопнул в ладоши и закатался по земле от смеха. В общем, оказалось, что монах запрятал свой уд в мешочек, поверх которого он приклеил свои волосы. И, как ни в чем ни бывало, дурачил людей, собирая подаяние. Этот монах был не в своем уме.

ПРО ТО, КАК МУДРЕЦ ИЗ РЮМОН ХОТЕЛ ОЛЕНЕМ ОБЕРНУТЬСЯ

В местечке под названием Рюмон, что в земле Ямато, жил подвижник. Именем себе он взял название той местности, где жил, и звался потому “Подвижником Рюмон”. У него был друг, который промышлял тем, что охотился на оленей. И вот в темную летнюю ночь охотник, прихватив с собой факел, отправился в лес

Вот бродит он в поисках оленя. И вдруг видит, как в темноте сверкают чьи-то глаза. Охотник подумал, что это олень. Посветил получше — точно, глаза оленьи сверкают! Приблизившись на расстояние выстрела, он выхватил стрелу и поднял лук. Глядит — а у оленя расстояние между глазами — меньше, чем надо. И цвет глаз тоже какой-то другой. “Вот странно-то!” — подумал охотник, опустил лук, стал вглядываться. Что-то здесь не так! Вынул стрелу из лука, посветил факелом — не оленьи это глаза! “Будь, что будет!” — подумал охотник, подошел поближе, посветил — нет, шкура вроде бы оленья. Хотел выстрелить, да только глаза все-таки какими-то странными ему показались. Подошел еще ближе, и увидел Рюмона. Подбежал к нему охотник, поднес факел поближе и увидел: лежит Рюмон, накрылся оленьей шкурой, глазами моргает.

Спрашивает охотник: “Что ты здесь делаешь?” Рюмон прослезился и ответил: “Помнишь — ты ведь и слушать меня не хотел, когда я тебе говорил, чтобы ты оленя не губил. Но ты его убил с жестокостью. Вот я и решил оленем прикинуться. Думал, вот если ты убьешь меня, может, тогда хоть это на тебя подействует. Жалко, что ты в меня не выстрелил!” Тут охотник свалился на землю и залился слезами: “Вот оно что! Вы решили прикинуться оленем, поскольку я не слушал ваших увещеваний!” С этими словами он выбросил свой меч, разломал стрелы и колчан. Обрив голову, присоединился охотник к Рюмону, монашествовать стал. Покуда Рюмон жив был, ему прислуживал, а когда тот дух испустил, продолжал сам подвижничать.

ПРО ТО, КАК ПРИ ПОМОЩИ ГАДАНИЯ УДАЛОСЬ ОБНАРУЖИТЬ ЗОЛОТО

Некий путник искал ночлег и, приблизившись к развалинам большого дома, спросил: “Нельзя ли здесь остановиться?” Женский голос ответил: “Заходите!” Путник и его сопровождающие спешились. Помещение было большое, но вид у него — нежилой. Похоже, что хозяйка обитала здесь в одиночестве.

Позавтракав на рассвете, путник собрался в путь, но тут к нему вышла хозяйка и сказала: “Подождите!” — “В чем дело?” — “Вы везете тысячу рё золота. Верните их мне и тогда поезжайте”. Слуги путника рассмеялись. “Возможно ли такое! Никакого золота у нас нет!” Но путник велел им подождать. Спешившись, он зашел в дом, велел принести его вещи и окружить его занавесями. Через какое-то время путник позвал женщину. Когда она вошла, путник сказал: “Может быть, ваши родители занимались гаданием?” — “Наверное, вы правы”. — “Хорошо. Так отчего ты сказала, что мы везем тысячу рё золота и должны отдать его тебе?” — “Перед смертью родители оставили мне кое-что на жизнь и сказали так: “Пройдет десять лет, и в такой-то день сюда прибудет путник и остановится на ночлег. Он добудет для тебя тысячу рё нашего золота. Попроси у него золото, а как станет невмоготу, продай его и живи на вырученное”. С того времени, как родители умерли, я понемногу продавала то, что они оставили мне, а к нынешнему году распродала все. Стала ждать наступления указанного ими дня. И когда вы остановились на ночлег, я подумала, что вы — тот самый человек, который привез мне золото”.

“Золото здесь действительно есть”, — сказал путник и направил женщину в угол комнаты и, так чтобы никто не видел, постучал по опорному столбу. В одном месте в столбе обнаружилась пустота. “Там спрятано золото, о котором тебе говорили родители. Бери понемногу на нужды свои”, — научил мужчина и уехал.

Родители женщины были искусны в гадании. Когда они пытались узнать судьбу дочери, им открылось, что

через десять лет она обеднеет. Узнали они и то, что в такой-то день такой-то луны приедет и остановится на ночлег человек, сведущий в гадании. Они решили, что если сразу сказать дочери о золоте, она растратит его понапрасну до времени. А потому они велели ей ждать десять лет, а дом — не продавать. Путник же тоже занимался гаданием. Он понял, в чем тут дело и указал женщине на то место, где было спрятано золото. После этого он уехал. Гадатель видит будущее ясно, как на ладони, и узнает все, что вперед будет.

ПРО ТО, КАК ГОСПОДИН УДЗИ ¹⁶УПАЛ С ЛОШАДИ И ПРИЗВАЛ К СЕБЕ ЕПИСКОПА ИЗ ОБИТЕЛИ ДЗИССО ¹⁷

И это тоже давным-давно было... В то время, когда возводили дворец Кая ¹⁸, господин Удзи упал с лошади и после этого занемог. Удзи отправил посланца за епископом Синъё, дабы тот вознес молитвы. Но прежде, чем он прибыл, в некую даму из свиты Удзи, которая проживала в некотором отдалении от усадьбы, вселился дух и поведал: “Не беспокойтесь. Я только одним глазом взглянул на господина, а он и упал. Но хоть самого Синъё с вами не было, он успел послать мальчика-защитника Закона Будды. Он меня и прогнал”.

После этого господин Удзи почувствовал себя намного лучше. Что за удивительный человек — этот епископ Синъё!

ПРО ТО, КАК ЗЛОСЛОВИЛ ХАТА-НО КАНЭХИСА, ПРИДЯ ДОМОЙ К МИНИСТРУ МИТИТОСИ

Давным-давно государь поручил министру управления по имени Мититоси ¹⁹составить поэтическую антологию “Госюисю” ²⁰. Хата-но Канэхиса ²¹пришел к нему, Надеясь, что и его собственные стихи удастся включить в собрание. Мититоси вышел к гостю и спросил: “Так какие стихи вы сложили?” — “Стихи неказистые. После того, как скончался государь Госандзё, я отправился в храм Энсюдзи ²³и обнаружил, что аромат сакуры совсем не изменился в сравнении с прошлыми временами. Вот я и сложил:

О, цветы, что Распустились сейчас, Как и в прошлом году... Не то, что я ныне, — Ни о чем не жалеют.

Мититоси сказал: “Превосходное стихотворение! Но только все эти “не” и “ни” здесь ни к чему. Ну, это не беда. А вот это “О, цветы” совсем никуда... Получается, будто вы обращаетесь к девушке.”

В общем, Мититоси стихотворение не понравилось. Не долго думая, Канэхиса откланялся. Проходя мимо слуг Мититоси, Канэхиса сказал: “Ваш господин в стихах не разбирается. Странно, что такому человеку поручили составить антологию. Вот ведь, например, стихотворение старшего государственного советника Сидзё ²⁴:

О, весна, ныне наконец-то пришла! Люди ныне пришли В деревню в горах — Только там цветы остаются!

Все говорят, что это стихотворение — замечательное. А ведь и в нем тоже два раза повторяется “ныне” и к весне обращаются, как к девушке. Так почему же стихотворение Сидзё — прекрасное, а мое — плохое? Странно, что такому человеку поручили составить антологию”, — сказал Канэхиса и вышел.

Слуги рассказали Мититоси о том, что сказал Канэхиса. Мититоси кивнул и сказал: “Так, именно так. Только не болтайте об этом”.

ПРО ТО, КАК НА БУДДИЙСКОЙ СЛУЖБЕ УСТРОЕННОЙ СТАРШИМ ГОСУДАРСТВЕННЫМ СОВЕТНИКОМ МИНАМОТО-НО МАСАТОСИ ²⁵, БИЛИ В КОЛОКОЛ “ПОЖИЗНЕННОГО ЦЕЛОМУДРИЯ”

И это тоже давным-давно было... Старший советник Минамото-но Масатоси, проживавший на столичной улице Кёгоку, устроил однажды службу, на которой должны были толковаться сутры. При этом для службы были выбраны монахи, принявшие обет пожизненного целомудрия. И вот один из них взобрался на помост, чуть изменился в лице, схватился за било и стал поглаживать его, но в колокол не ударял. Масатоси удивился, но не проронил ни слова. Все присутствовавшие там тоже стали недоумевать, и, наконец, монах дрожащим голосом произнес: “А что вы думаете относительно рукоблудия?” Тут раздался общий хохот, а некий слуга спросил: “И как часто ты им занимаешься?” Монах склонил голову и ответил: “Вот этой ночью как раз и занимался”. Тут все прямо со смеху и покатились. А монах воспользовался суматохой и убежал.