Японские квайданы. Рассказы о призраках и сверхъестественных явлениях

Автор неизвестен

Все это и даже больше рассказывается в легендах периода династии Цин. Но то, что люди, которые записали эти легенды, когда-либо видели Хораи, даже как мираж, неправдоподобно. Ведь на самом деле нет ни волшебных плодов, которые навсегда насыщают человека, ни волшебной травы, которая воскрешает мертвых, ни источника волшебной воды, ни мисок, в которых никогда не кончается рис, ни кубков, в которых никогда не иссякает вино. Неправда, что горе и смерть никогда не приходят в Хораи; также неправда, что там нет зимы. Зима в Хораи холодна, и ветры зимой пронизывают до костей, и снег засыпает крыши Царя-Дракона.

Однако в Хораи есть замечательные вещи. Наиболее замечательная из них не была упомянута ни одним китайским автором. Я имею в виду атмосферу Хораи. Эта атмосфера является специфической для этого места. Из-за нее рассвет в Хораи

белее, чем в любом другом месте – молочный цвет, который не ослепляет, удивительно чистый, но очень мягкий. Эта атмосфера иная, чем та, которая известна людям; она очень стара, настолько стара, что страшно подумать, сколько ей лет. Это не смесь азота и кислорода. Она вообще состоит не из воздуха, а из призраков, из душ квинтиллионов квинтиллионов поколений душ, смешанных в одну огромную полупрозрачную субстанцию, – из душ людей, которые думали так, как не думаем теперь мы. Какой бы смертный человек ни вдохнул ту атмосферу, в его кровь попадают вибрации тех духов. Они изменяют чувства внутри него, изменяют его понимание Пространства и Времени таким образом, что он может видеть так, как видели они, и чувствовать так, как чувствовали они, и думать так, как думали они. Эти изменения ощущений мягкие как сон, и Хораи, который можно различить в нем, можно описать следующим образом.

Поскольку в Хораи нет знания великого зла, сердца людей никогда не стареют. И, будучи всегда молодыми в сердце, люди Хораи улыбаются от рождения до смерти, – кроме того времени, когда боги посылают им горе; тогда они прячут свои лица, пока горе не уйдет. Все люди в Хораи любят и доверяют друг другу, будто все они члены одной семьи. Речь женщин подобна пению птиц, потому что сердца их легки как души птиц. Взмахи рукавов играющих девушек напоминает порханием широких, мягких крыльев. В Хораи ничего не скрыто, кроме печали, потому что там нечего стесняться, и ничего не заперто, потому что нет воровства, а ночью, также как и днем, все двери остаются открытыми, потому что нет никакой причины для опасения. И потому что люди там – волшебники, хотя и смертные, все вещи в Хораи, кроме Дворца Царя-Дракона, являются мелкими, необыкновенными и странными. И этот волшебный народ действительно ест рис из очень-очень маленьких мисок и пьет вино из очень-очень маленьких кубков...

Многое из этого воображаемого обязано вдыханию той призрачной атмосферы – но не все. Ибо чары мертвых – лишь очарование Идеалом, обаяние древней надежды. Кое-что от той надежды воплотилось во многих сердцах, в простой красоте бескорыстных жизней, в сладости Женщины...

Злые ветры с Запада дуют над Хораи, и волшебная атмосфера, увы, всегда исчезает перед ними. Она сохраняется теперь только на лоскутах и тесьме, как та длинная яркая тесьма облаков, которая окаймляет пейзажи японских живописцев. Под этими частицами волшебного пара все еще можно найти Хораи – но не везде... Помните, что Хораи также называют "Синкиро", что значит "Мираж" – "Видение неосязаемого". И Видение исчезает, чтобы никогда больше не появиться, но остаться в картинах, стихах и снах...

Японский мир сверхъестественного

Японский мир сверхъестественного включает в себя множество ошеломляющих представителей, от смешных и причудливых до поистине ужасающих.

Обакэ [82] , японский "призрак", "дух", является тем, что предполагает его название: о – выражающий почтение префикс, в то время как бакэ – существительное от бакэру, глагола, означающего "подвергаться изменениям". Японские призраки являются по существу олицетворением трансформации. Они представляют собой один вид существа, который видоизменяется, трансформируется в другой, одно явление, которое испытывает изменение и модификацию, одно значение, которое теряет смысл и обретает его уже как что-то другое. Обакэ подрывают непреложные законы жизни, которые привычны для нас.

82

Обакэ (бакэмоно) – дословно "преобразующееся существо". Термин относится к любому типу сверхъестественных существ. Он включает ёкай и юрэй и может также использоваться более общо, для обозначения всего, что является сверхъестественным или гротескным.

Японский призрак – это преимущественно летнее существо. Есть очень мало страшных рассказов

о шипении огня зимой и треске горящих поленьев, когда тени удлиняются, а слушатели пугаются настолько, что боятся ложиться спать. В мифах о японских призраках повествуется не столько о вампирах на холодной лестнице, скелетах в заплесневелом чулане или о пронизываемой ветрами колокольне, сколько, скорее, о смятой ночной рубашке или сломанном веере. Классический тип таких рассказов порождается душной погодой, выжимается из других вещей. Материалы, которые производят обакэ, могут быть разными: часто это обычный предмет, который находится под рукой, наиболее восприимчивый к преобразованиям. Зонтик может входить в мир сверхъестественного как обакэ-пар зонтика, который подымается с его полей и кажется злобным лицом. Есть также обакэ лампы (тотин), который появляется из обычного качающегося фонаря, окутывая его привычную форму сверхъестественной жизнью, когда тени и свеча внутри шатаются во время бури.

Обакэ также могут обладать элементом привлекательности. Действительно, они иногда вызывают в большей степени удовольствие, а не опасение. Дети рисуют зонтики с улыбающимися лицами и могут хихикать при виде сломанного фонаря. Большую часть времени такие вещи совершенно безопасны. Но в этом также заключается и опасность – никто не может знать, когда начнется трансформация.

Существенное число обакэ явно связано с огнем. В многих обществах огонь считается не только главным помощником людей, но также и смертельной угрозой для них, так что огонь часто является указанием на таинственные силы. В огне костра внезапно появляется и затем исчезает лицо. Хи но тама (дымок) долго веет над костром, "лисиный огонь" (кицунэби) можно заметить в зарослях и чащах. Огонь – один из самых главных преобразователей, поскольку он изменяет все, к чему прикасается, превращает мясо мертвого животного в пищу, холодную бледность в теплоту. Но огонь также превращает дома или храмы в пепел, уничтожает труд многих рук, безжалостно прерывает жизнь. Обакэ огня не потерпит контроля над ним со стороны любого человека.

Много столетий назад в Индии Будда учил, что нет ничего постоянного в этом мире, что любая форма существования – не что иное, как блуждание в постоянном движении. Люди могут думать, что они обладают личностью, могут стремиться созидать свое эго или тревожиться о собственной логичности или репутации, но все это заблуждение. "Личность" – это воображение, выдумка. Таким образом, "трансформация" – это фактически истинное проявление бытия. Обакэ, величайшие преобразователи, заостряют безрассудность представления о нашей человеческой безопасности в неизменном порядке вещей и уничтожают наше гордое чувство понимания строения мира.

Обакэ отражают и напоминают нам об изменчивости мира вокруг нас. В то же самое время элементы видимого мира, которые, как нам кажется, подвержены естественному изменению, могут считаться обакэ. Например, лиса по природе является животным-бакэмоно, или "преобразующимся существом". Когда-то очень распространенные по всей Японии лисы, однако, редко попадались на глаза людям, так как они передвигались ночью; убитая птица, сломанные заборы и цыплячья кровь были единственными свидетельствами их ночных похождений. Возможно, то, что лису трудно увидеть или долго сохранять ее в поле зрения, привело к представлению, что лисы подвергаются физическому изменению. Лиса могла войти на крестьянский двор под видом рыжей зверушки, но уйти в абсолютно другом облике – как старуха, мальчик, демон или принцесса. Согласно японским традициям, лисы живут по образу человеческого общества, с хозяевами, дамами, слугами и рабочими, стоят на задних лапах, одеваются в человеческую одежду и совершают свои мистические ритуалы при свете фонаря в гуще леса.

Чтобы уменьшить силу, которой обладали эти причиняющие беспокойство животные, строились святыни, и бог-лиса, Инари, стал наиболее популярным придорожным божеством, которому при прохождении мимо хлопали в ладоши, приносили в дар цветы, сакэ и жареное тофу (считалось, что это любимая пища лис). Даже сегодня на перекрестках можно увидеть что-то похожее на алтарь, с керамическим изображением лисы, размещенным за решеткой, и жертвоприношениями, помещенными перед ней людьми, стремящимися предотвратить опасные ситуации. Лис нужно умилостивлять, поскольку они могут нанести урон хозяйству крестьян. Также они являются постоянным и полезным напоминанием о "лисьих" особенностях, которые лежат в корне человеческого поведения.