Японские сказки
Шрифт:
— Гляди! Гляди! Большие, а плачут, как маленькие! Рассердились люди, обругали дурачка, и пошел он домой со
Говорит ему мать:
— Опять ты вернулся в слезах! Что случилось?
— Умерла у богача дочь, все плачут, точно маленькие. Мне смешно стало, а они давай меня бранить!
— Настоящий ты дурень! — говорит ему мать в сердцах. — Разве можно над этим смеяться? Надо было сказать: «Посетило вас большое горе, как вас не пожалеть!»
Пошел дурачок опять из дому и попал на деревенскую свадьбу. Вспомнил он, чему учила его мать, подошел к невесте с женихом и говорит:
— Посетило вас большое горе, как не пожалеть! Набросились люди на дурачка, вытолкали взашей да еще по голове стукнули, чтобы он в другой раз не омрачал счастливый день неподобающими словами.
Пошел дурачок домой со слезами.
Мать встревожилась:
— Опять ты плачешь! Что с тобой сегодня стряслось? Рассказал дурачок все как было.
— Настоящий ты дурень! — закричала на него мать. — На свадьбе надо было поздравить новобрачных, сказать им: «Какой счастливый сегодня день! И погода выпала на славу!»
Вскоре выдался погожий денек, и дурак пошел погулять в горы. Глядит, дерутся между собой рыжий бык и черный бык, бодают друг друга рогами, кровью обливаются.
Дурачок сейчас же к ним подбежал:
— Вот счастье-то! И погода выпала на славу!
Рассердились быки, да как подхватят его на рога!
Вернулся дурачок домой, плачет в три ручья.
— Опять ты приходишь со слезами, — сетует мать. — Что еще сегодня с тобой случилось?
Рассказал дурачок все как было.
— Настоящий ты дурень! Надо было влезть на дерево и кричать оттуда: «Бодай! Бодай! А ну, еще раз поддай!»
«Вот это забавно!» — подумал дурачок и стал ждать следующего дня.
На другой день попал он на пожар. Там суматоха, люди воду носят, огонь заливают. «Вот сейчас самое время так закричать, как мать учила», — думает дурачок. Залез он на высокое дерево и орет во всю глотку:
— Бодай! Бодай! А ну, еще раз поддай!
Рассердились люди: дом в огне, а тут еще дурак над ними смеется. Побили его и прогнали прочь.
Идет он домой и ревет.
— Опять ты вернулся со следами? — удивилась мать. — Что ты сегодня натворил?
Рассказал ей сын все как было.
— Дурень ты, дурень! За дело тебе попало. На пожаре надо воду носить да голосить: «Ай-ай, вот беда! Ой-ой, вот беда!»
На другой день случился в деревне храмовый праздник. Несут торжественно по улице микоси[49], кругом народ толпится. Подумал дурачок: «Сейчас самое время сделать так, как мать учила».
Вылил он на микоси ведро воды, испортил все нарядные
— Ай-ай, вот беда! Ой-ой, вот беда!
Тут уж вздули дурачка всем народом как следует, и пошел он домой, размазывая слезы. Увидела его мать и только вздохнула:
— Больше не пущу тебя, дурня, со двора. Сиди лучше дома, раз все у тебя невпопад.
ГОЛУБИ УСЛЫШАТ
— Дедушка, что сажаешь?
Помялся старик и говорит:
— Иди сюда, я тебе скажу.
Удивился крестьянин: что за тайна? Любопытно ему стало. Кое-как перебрался он через реку вброд, подошел к старику. Тут старик и шепнул ему на ухо:
— Я в этом году сажаю на своем огороде горох.
— Только и всего? Почему же ты мне сразу не крикнул, когда я на том берегу был?
— Что ты, что ты! Разве можно? Голуби услышат, горох склюют!
КУВШИН С АМЭ
Жил в доме князя старый слуга по прозванию Дзия. Он стал служить князю, когда тот еще был ребенком. Теперь Дзия совсем состарился и поглупел.
Однажды увидел Дзия, как князь достает из кувшина что-то, кладет в рот и жует, причмокивает.
«Наверное, что-нибудь вкусное!» — подумал слуга и, не стесняясь, попросил князя угостить его.
— Да это же пустяк, тянучки! — сказал князь, с неохотой передавая слуге кувшин.
Дзия поблагодарил князя и поспешно сунул руку в горлышко кувшина. Потом он попытался вытащить руку обратно, но не тут-то было! Что случилось с кувшином — неизвестно, только он, казалось, втянул в себя руку и не отпускал.
Бедный слуга, как ни силился, ничего не мог поделать. Казалось, чем больше он тянет руку, тем крепче кувшин ее держит.
Князь испугался, позвал на помощь других слуг.
Слуги схватились за кувшин и начали дергать все разом.
— Ой, больно, больно! — закричал старик.
Но, несмотря на его вопли, слуги продолжали тянуть все сильнее. Наконец кувшин с громким треском разлетелся на части.
— Ах, мой кувшин!.. — побледнев, вскрикнул князь.
— Хе-хе, зато руку спасли! — сказал старик.