Яркая Искра забытой любви
Шрифт:
Я не разделяю удовольствие тела и души. Оно одно на всех уровнях сейчас. И одно на двоих у нас с Жасминой. Невыносимое… тягучее… расплавленное… и такое… острое…
Моя малышка выгибается, истерично вскрикивая, сжимает ногами меня, и глубже насаживается на мою плоть, не желая отпускать момент, не желая отпускать меня. Да кто ж позволит?! Никогда! Теперь моя! Только моя! Навсегда! Чувствую горячее напряжение ее плоти, истекающей желанием большего блаженства. Не смею нас сдерживать…
Несколько резких, грубых и почти болезненных для ее тела толчков и Жасмина пропарывает мне плечи ногтями, громко всхлипывая. И стоило ей кончить, как я последовал за ней, наполняя ее тело своим семенем, заполняя ее своим удовольствием. Отрываю ее от стены, чтобы крепче прижать к себе, утыкаюсь лицом в ее шею и хрипло порыкиваю, тяжело дыша от разрывающих меня чувств. Исключительно положительных, да, но разрывающих меня на миллионы частиц, разбрасывая по эфиру эти осколки. Миллионы счастливых осколков…
— Прости, — нахожу в себе силы просипеть, не отрываясь от любимого тела, купаясь в искрах любимой души. — Наверное, не так ты себе представляла свой первый раз.
Понимаю, что повел себя, как животное. Но после боя и после всех нервов и страхов за нее, желание обладать стало непреодолимым.
— Я не помню, может быть и не так, — шепотом признается Жасмина. — Но мне не о чем жалеть.
— Ты слишком долго от меня бегала, Искорка, — отрываюсь от нее, желая видеть ее глаза.
— Может быть, ты не правильно догонял? — Предполагает она, отводя глаза и вздыхает, — но и этого я тоже не помню.
— Ничего, Малыш. Значит, так решило мироздание. Значит, те воспоминания были лишними. Предлагаю создавать новые. Общие для нас двоих.
Жасмина кивнула и по-прежнему не смотрит на меня.
— Чего ты? — в душу закрадываются нехорошие подозрения. Тьма, что так и не покинула еще своего Светоча, в панике рыскает по всем углам ее души, ища причины грусти. Так и не спустил ее с себя. Утыкаюсь носом в мраморную щеку. — Расскажи. Что тебя напрягло?
— Кроме того, что меня пытались убить? Опять. Кроме того, что я потеряла голову и сама попросила меня трахнуть? — пылая румянцем разозлилась на себя девушка.
— Да, кроме всего этого, — улыбаюсь я. — Тебя напрягло что-то другое.
— Ты… ты не предохранялся, — еле слышно прошептала она и совсем уже упавшим голосом добавила, пытаясь с меня слезть, — я не готова к последствиям. Я…
— Прекрати, — не пускаю ее, — не вырывайся, Малышка. Мне так нравится эта близость.
— Ты меня не услышал, — дуются красивые пухлые губы.
— Услышал, — вздыхаю и все же опускаю Жасмину на кафельный пол. Подвожу под струи воды, что так и бьют из душовки. Хмурюсь, чего скрывать, неприятно ее признание. Но логично. Нам обоим рано. — Не переживай на этот счет. Последствий не будет. Пока мы оба не готовы. — Разворачиваю девочку к себе спиной и тянусь через нее за шампунем. Холодящая жидкость быстро превращалась в пену, на женских волосах. Я массировал ее голову, получая немыслимый кайф от ее доверия и спокойствия в моих руках, утопал в пенных волосах пальцами, помогая ей расслабиться и отпустить тревогу.
— У тебя просто руки волшебника, — шепчет она, но вопреки своим словам делает шаг от меня, ступая под воду. По телу потекла смываемая пена, соблазняя меня на очередное безумство. Но если в первый раз я еще мог оправдать свою звериную суть, свою несдержанность, то дважды не могу обидеть ее ожиданий.
Касаюсь спины, скользя вслед за мыльными дорожками, стекающими по соблазнительному телу. Она чуть вздрагивает от моего прикосновения и тянется за гелем для душа. Аромат мяты и цитрусов перебил ее собственный запах. Я с сожалением подумал, что готов возненавидеть цитрусы.
— Это не твой запах, — шепчу, прильнув лицом к ее щеке, опускаю голову, чтобы уткнуться в лебяжью шею носом и жадно вдохнуть аромат ее кожи, еле пробивающийся сквозь чужие запахи. — Он тебе не подходит. Совсем.
— А какой мой? — спрашивает она, касаясь своей шеи мыльными руками, стекая к груди… не выдерживаю и накладываю свои ладони поверх ее, продолжаем мыльный путь уже в четыре руки.
— Ммм… — задумался я, — шоколад… кофе… тирамису… корица… — сворачиваю ее ладошку с живота на бедра, перетекаем вместе на внутреннюю сторону ее очаровательных ножек, поднимаемся выше… почувствовав спиной мое возбуждение Жасмина замерла на секунду, остановившись у самого интересного места. Я преодолел ее нерешительность, заставляя ее пальчики скользнуть по влажным складкам собственной плоти.
— Алекс, — дрожащий голос на выдохе, — это… неправильно.
— Не думай Малыш, — шепчу я, направляя ее пальчики, заставляя рисовать вензеля, скользя вдоль возбужденной плоти, обрисовывая заветный бугорок, касаясь нежно и ласково, как я не смог себе позволить до этого, объятый животной жаждой. — Просто наслаждайся. — И ввожу в ее лоно наши пальцы, заставляя шире расставлять ножки.
— Ах… — выдыхает она, запрокидывая голову назад, откидываясь спиной мне на грудь. Вторая моя рука поднимается к такой чувственной груди, чтобы обрисовать аккуратный сосочек подушечкой пальца, сжать легонько, вырвав из любимых уст стон наслаждения и сжать в ладони потяжелевшую грудь.
— Я люблю тебя, — шепчу хриплым голосом на ушко своей Искорки. — И хочу, чтоб ты была со мной счастлива, — разворачиваю ее к себе, прекращая исследовать ее лоно на чувствительность. — Никакой грусти, Малыш, — прошу я, обнимая ее лицо ладонями, — никаких секретов, никакой боли. Понимаешь? Только счастье, Искорка. Мы заслужили. — И целую ее. Не так, как перед этим. Без стремления обладать во чтоб это не стало. А только любить, только ласкать, невесомо касаясь дрогнувших губ. Сейчас только нежность. Бескрайняя, безусловная и … такая нужная нам обоим. Чувствую соленый привкус на губах и открываю глаза. Она плачет. Отвечает мне губами, принимает меня душой, отдает мне тело… но глаза плачут.
— Говори, — прошу я, покрывая порхающими поцелуями ее лицо, — говори, любимая… не держи в себе… я чувствую, что ты терзаешься сомнениями… — еще один поцелуй…
— Я… — дрогнул голосок девчонки, — я так испугалась! Боялась, что обидела тебя. Что ты не придешь больше. А потом этот кошмар случился. И ты снова оставил меня в неизвестности. Я так испугалась, что ты погиб…
— Но я же пришел, — успокаиваю ее, поглаживая по щекам, вытирая соленые дорожки. — И я люблю тебя!
— И живой, — прижимается ко мне всем телом Искорка, обвивая руками.
— Меня трудно убить, — хмыкаю я.
— Ты меня на слабо только не бери, — тихонько рассмеявшись, Жасмина уткнулась мне в грудь лбом и собравшись с мыслями, тяжело вздохнула.
— Я тут поняла кое-что…
— И что же? — поднимаю ее лицо вверх, хочу видеть ее глаза, когда она мне расскажет свой секрет. Касаюсь ее души ласковой, почти плюшевой «лапкой» тьмы, заигрывая…
— Я люблю тебя, — тихо произнесла она, стыдясь своего порыва. Я лукаво улыбнулся и поцеловал ее. Так, как, наверное, еще никого и никогда не целовал, отдавая всего себя, отбирая всю ее. Умирая от нежности прикосновений и воскресая от яростных проникновений. Теряя души и обретая их вновь. Потому что люблю… потому что она… любит…