Яркими красками по небу
Шрифт:
Уязвлено вздернула я подбородком. Тихо буркнула:
– Я никогда ни для кого не бываю вовремя.
Раздраженно цыкнул.
Задергался, разрываясь между долгом и мной.
И снова вдох-выдох, сдерживая ругательства.
– Ладно! – гаркнул. – Только если что-то очень срочное. Давай, быстро, а нет – то потом. У меня реально: дело горит. Люди ждут!
Морщит лоб, взглядом сверлит, бурит – да только давно уже ему ничего с меня не считать.
Скривилась я, давя в себе недовольство, очередную… обиду.
Хотя... чем короче сей разговор –
– Я замуж выхожу.
– ОПЯТЬ? – громко, невольно вскриком. Округлились его очи.
Тихий смешок за спиной.
Резко обернулся Фирсов, полный ярости взор на товарища:
– ВНИЗУ ЖДИ!
– Окей, Босс! – не сдерживаясь уже, залился смехом Андрюха; тотчас цыкнул и в негодовании закачал головой, гад.
Не сразу, но подчинился.
Едва стук двери, оповещая нас о том, что наконец-то остались наедине, как вновь лицом к лицу: а в глазах уже вздымалась новая, неукротимая буря.
– Чё опять за игра? – раздраженно оскалился.
Рывками вдохи. Вот-вот, казалось, закипит уже.
Невольно сжалась от страха я; пытаюсь состроить гордый, уверенный вид - тщетно.
– Это не игра, - искренне; впервые за долгое время… отчаянно и откровенно, отчего враз словно волной его обдало: поежился, обмер. Продолжила: - Я выхожу замуж... за Кузнецова, - глаза округлились его еще больше. Окаменел. Ни вдоха, ни выдоха. Побелел враз, что полотно...
Отчаянно рублю дальше:
– И это не обсуждается… - жуткая, тягучая пауза. Добиваю окончательно: - А еще… я беременна.
Нервически сглотнул слюну. Казалось, в этот миг по его жилам вместо крови растекся жгучий яд.
Враз разворот – и кинулся к двери:
– УБЬЮ, С*КУ!
Как чуяла, вторю движением – и успеваю преградить путь. Грохнувшись, ударившись спиной об дверь, вмиг прижимаю полотно обратно. Невольно скользнула немного вбок, сражаясь с собой за равновесие. Глаза в глаза:
– От Артема! – резво, выстрелом.
И снова обмер мой Судья, казалось, уже не просто теряя дар речи и душевные силы внимать, справляться со всем услышанным, а просто уже физически не выдерживая напора безумия.
Минуты, жуткие, жгучие… перебирая всё в голове. И тихо, охрипло… наконец-то выдал, шепотом, отведя очи в сторону:
– А он знает? … Кузнецов твой?
Сглотнула скопившуюся слюну я. Победно, с облегчением:
– Да, - немного помедлив, - более того… весь этот мой визит к тебе, разговор - всё это только... его заслуга. По его просьбе, - и снова жалящая тишина, подбирая слова и давя внутри себя странные чувства, режущую боль.
– Макс… я готова… простить тебя за всё. Не сразу, но… попытаюсь. Как и ты… - несмело, с опаской, жутким страхом и дрожью, трепетом в душе, подвожу взгляд. Отвечает тем же. Очи в очи: - Прости меня… за всё… если сможешь.
***
Свадьба. А вот и свадьба… Пышный пир… едва не на весь мир. Уж тут-то постарались не так мы с Борей, как Ерема. Поди, наконец-то тот дождался, когда его старый, добрый «...дружбан-охламон, - цитата, - одумается и покончит со своим распи**яйством»…
Макс, мама… и бабушка… все мои в этот раз были. За свидетельницу – теть Тома, за свидетеля… естественно, Гришаня.
…
– Только вычуди мне! – гаркает, помню, на него мой Борясик.
Ржет нахально, ничего не стыдясь и не боясь, Еремов:
– И че?
– А ниче! Вот если ты тогда только угрожал, то я – всех вас порешаю! Лесе нельзя волноваться! Так что… не надо, без шуток!
– Это вы о чем? – вклиниваюсь я, ничего не понимая, что за бред они несут.
Игнорируют меня эти два барана. Не уступают друг другу в схватке:
– А моей Томе можно было, да? – злокозненно ухмыляется Шафер.
– Мы ее сразу предупредили!
– Я тоже предупрежу! – хохочет гад, паясничая…
К вечеру – поняла.
Гости - в хлам уже. Боря - тоже, да еще где-то по залу шатается, с друзьями своими лясы точит. Одна отрада - Тамара: заныкались мы с ней в углу и давай тоже рассуждать о насущном. И вдруг движение – плюхнулся на стул, как раз напротив нас, Еремов. Вальяжная поза, барский взгляд на меня:
– Ну, че… – кивнул головой, - готова?
– К чему? – враз нахмурилась я. А башка уже не соображает толком. Реально, не секу, о чем и к чему, хотя бы предположительно.
Коварно усмехнулся пьяный гад:
– Нервы своему Борюсику трепать.
Пристыжено рассмеялась я:
– Да я как-то и не завязывала с этим.
Захохотал:
– Вот и отлично!
– Э-э-э! – грозное тотчас раздалось сбоку. Резвые, стремительные (по мере возможности) шаги к нам. Взгляд гневный, настороженный. Да так, что даже я в шоке. Кузнецов: – Так, Еремыч… а ну х*р отсюда, - вдруг вполне серьезно рявкнул на своего друга и махнул рукой куда-то в сторону. – Я не шучу.
А тому фиолетово… Ржет, строя из себя идиота:
– А че, я че? Я ниче…
– Я тебя предупредил, - показал сердито кулак мой муженек.
Отчего враз в ответ выписал ему идиотскую рожицу Гриша:
– Да-да, Борян. Я всё помню… Всё-всё…
Ухмыляется Кузнецов, но все еще напор не сбавляет.
И вдруг сзади кто-то, раздраженный, криком:
– Борян! Кузнецов, б***ь! Ты идешь?!
Мигом разворот:
– Да иду, ждите! – и снова взгляд на Григория, приказным тоном: - Порву, не глядя!
– Ага!
– Я слежу за тобой!
– жест пальцами.
– Да без проблем! Иди, иди… пока твои девочки совсем не расплакались, - давится смехом, кивая в сторону его товариСЧей.
И вдруг - несколько шагов Бориса, ныряющего в толпу, как тотчас приблизился ко мне Еремов и тихо, но так, чтобы я услышала, не смотря на шум и музыку:
– На задний двор иди.
– И че там? – киваю, с не меньшей уверенностью и дерзостью, чем тот.
Ухмыльнулся:
– Подарок ждет.
– А я уже свой сегодня получила, - не сбавляю оборотов.