Яркий свет, черные тени. Подлинная история группы АББА

Пальм Карл Магнус

Мудрым решением было также и сведение к минимуму актерской игры членов Abba. Хотя Агнета и говорит, что некоторые сцены с ними «не так уж плохи», их актерский талант имеет явные ограничения. «Abba — не актеры, и они отдавали себе в этом отчет», — отмечал Лассе Халльстрем.

Хотя в фильм предполагалось включить три песни из мини-мюзикла, дабы избавить Бьерна и Бенни от необходимости сочинять новые вещи, эти песни все же нужно было записывать. Как показала первая неудачная попытка записать «Thank You For The Music», эта задача была не из легких.

Из новых песен пока были включены только две, и им нужно было сочинить и

записать еще, по меньшей мере, четыре. В июне работа над фильмом не позволила Бьерну и Бенни сосредоточиться на сочинении песен. В начале июля они уединились в коттедже на острове Виггсе, часами работая над новыми мелодиями. «Мы еще не успели переступить порог, а у нас уже имелись несколько неплохих идей, — говорил Бьерн.— Так происходит всегда. Каждое лето мы сидим здесь и сочиняем песни вместо того, чтобы уехать в отпуск. Тем не менее нам постоянно приходится откладывать эту работу».

Кроме того, они должны были заниматься саундтреком фильма — требовали коррекции ошибки, свойственные живому исполнению, такие, как пение мимо нот и микрофона, неправильные гитарные и фортепьянные аккорды. Однако начинать эту работу до окончания монтажа и окончательного выбора песен не имело смысла.

Сумбурный образ жизни на протяжении последних двух лет и безумства австралийского тура наложили отпечаток на отношения внутри группы. Несмотря на то что Бьерн, Бенни, Агнета и Фрида были звездами в Швеции еще до возникновения Abba, их успехи на международной арене неизменно вызывали изумление. Они гордились тем, что их воспринимают всерьез на поп-музыкальной сцене, и наслаждались популярностью.

Однако в 1977 году начали появляться первые признаки напряжения. Их тон менялся каждый раз, когда они говорили о своем будущем. Роль центральных фигур группы делала девушек особенно уязвимыми: Фрида страдала от ночных кошмаров, а у Агнеты были проблемы со сном. «Это ужасно, — говорила Агнета.- Чем дольше ты лежишь, пытаясь заснуть, тем больше тебя охватывает отчаяние». И та и другая связывали свои проблемы с внешними факторами — необходимостью поддерживать высокие стандарты Abba и еще более повышать их, а также со стрессами, вызываемыми продолжительными и утомительными поездками.

Агнета не могла избежать внимания публики даже во время визитов к родителям в Йончепинг. Она изменяла прическу, надевала темные очки, но стоило кому-нибудь узнать ее, как вокруг тут же собиралась толпа подростков, просивших автограф. Под окнами дома семейства Фельтскугов собирались фэны и кричали: «Abba, Abba!»

Дома, в сравнительно уединенном Лидинге, ситуация складывалась не намного лучше. Бьерн и Агнета поселились здесь в ноябре 1976 года, но уже к следующему лету поняли, что отсюда придется уехать. «Дом находится на слишком открытом месте и легко доступен для фэнов», — говорил Бьерн. К октябрю они переехали в более скромную виллу, расположенную в том же Лидинге. Ее цена тем не менее была немаленькой 900 тысяч крон (117 тысяч английских фунтов).

Фрида и Бенни испытывали те же проблемы, усугублявшиеся еще и тем, что с ними жили их дети. «Фэны обычно проникали в дом через заднюю дверь, и не все из них были совершенно здоровы, — вспоминает Фрида много лет спустя. — Поэтому я опасалась за детей».

Довольно часто происходили странные и не очень приятные инциденты. Однажды ночью Бенни и Фриду разбудил шум, доносившийся из кухни. Оцепенев от страха, они спустились на цыпочках по лестнице

и увидели на улице, у порога своего дома, каких-то людей. Оказалось, что это семейная пара из Западной Германии установила походный столик и пила кофе из чашек, позаимствованных на кухне.

Иногда возникало ощущение, будто им негде скрыться: поскольку в газетах и журналах постоянно публиковались заметки о Виггсе, фэны и просто любопытные приплывали на остров в надежде встретиться с кем-нибудь из Abba. Бремя славы еще больше осложняло и без того непростые семейные отношения Бьерна и Агнеты. Эта ситуация находила отражение в музыке группы.

В середине июля Бьерн и Бенни написали еще одну песню для нового альбома. Ее рабочее название, «Sjomansvisa» («Песня моряка»), выдавало место ее рождения — Стокгольмский архипелаг. Аранжированная и записанная в студии Marcus Music, она превратилась в балладу в стиле софт-рок. Спустя несколько месяцев Бьерн написал текст. Он уединился в комнате отдыха их с Агнетой нового дома, растянулся на полу и сочинил историю о том, как семейная пара пытается спасти свой брак. Песня получила название «One Man, One Woman».

Последние вещи труппы вроде «Eagle», возможно, и были более амбициозными в текстуальном плане по сравнению с «dum dum diddle» их более ранних работ, но все равно не выходили за пределы фантазий в духе «нью-эйдж» новомодных романов. «One Man, One Woman» стала первой песней, основывавшейся на личном жизненном опыте Бьерна. В ней он честно рассказал о своих отношениях с женой.

Если «One Man, One Woman» сравнить с «Knowing Me, Knowing You», посвященной той же теме, ее образы представляются более четкими и драматичными. Первая строка «One Man One Women» «No smiles, not a single word at the breakfast table» («Никаких улыбок, ни единого слова за завтраком») несет в себе заряд мощи, доселе невиданной в текстах Abba. Из нее сразу становится ясно, о чем пойдет речь в песне. Это не романтический порыв, когда мужчина и женщина влюбляются друг в друга, и не крик отчаяния, когда они расстаются, а борьба за сохранение семьи, когда пьянящее чувство любви вырождается в унылую рутину.

Муж уходит на работу и «хлопает дверью», оставляя жену поразмыслить о создавшейся ситуации. «Daydreams of a better life, but I have to wake up / The sound of a key in the door» («Мечты о лучшей жизни, но нужно просыпаться, / В дверном замке скрежещет ключ») — муж и жена снова встречаются вечером. Последний куплет завершается на оптимистичной ноте: «You smile and I realize that we need a shake-up / Our love is a precious thing / Worth the pain and the suffering / And it's never too late for changing» («Ты улыбаешься, и я понимаю, что мы должны взяться за руки, / Наша любовь бесценна, / С болью и страданиями. / И никогда не поздно все изменить»).

Бьерн обычно опровергал предположения по поводу того, что тексты о «семейных кризисах», написанные им в течение первой половины карьеры Abba, отражают события его личной жизни. Но, слушая «One Man, One Woman», было трудно избавиться от впечатления, что речь идет о семье Ульвеус — Фельтскуг, слишком жизненно, слишком конкретно звучали ее слова, а образы были слишком угадываемы, чтобы можно было поверить в то, что это не душевные излияния автора. Весьма знаменателен тот факт, что основной вокал этого трека записала не Агнета, а Фрида — в этом прослеживается желание подчеркнуть щекотливость данной темы.