Ярко-алое
Шрифт:
«Здоровое чувство самосохранения, Неко. Где же видано, чтобы герой после свершения немыслимых подвигов остался проследить, как власть имущие распоряжаются плодами его побед. Герои, полезшие в политику, могут — о ужас! — оказать влияние на то, что творится у них под носом. Если умудрятся остаться в живых, конечно».
Не потребовалось много времени, чтобы понять: оба они — и насмешливый наследник Кикути, и заменивший во многом отца старый Богдан Ватари — используют его, чтобы проводить через третьи руки свою политику.
Но далеко
Теперь доучиваться придется уже самому.
Тимур движением руки подтвердил свое решение в финальном голосовании. Не дрогнув, встретил удивление и гнев Йоко, быструю улыбку как всегда сказавшего «воздерживаюсь» Ари, а затем и заинтересованный взгляд советника Асано. Восприятие обострилось, как перед боем. Гроза, так долго копившая ярость, должна наконец разразиться. Схватка здесь и сейчас. Без поддержки Кикути, невидимой для остальных, но столь ощутимой для самого Тимура.
Это нужно сделать. Как угодно. Просто нужно, и все.
Совещание закончилось, часть советников тут же растворилась в воздухе, торопясь к веренице никогда не заканчивающихся дел. Тимур повел плечами, в очередной раз дистанционно проверил физические показатели Кимико. Восстановил связь со своими секретарями, тут же обрушившими на начальство три не связанных информационных потока.
Повернулся к подошедшим Йоко и деду Богдану. Эти двое были бы лидерами реформистов, «его» партии, если б таковая действительно существовала. Сосредоточиться нужно на них. Он постарался не видеть улыбку Асано, не слышать быстрый перестук по полированному дереву — госпожа Хана барабанила одетыми в наперстки пальцами.
— Муру! — Сакамото Йоко шмякнула пачку документов перед его носом и гневно воззрилась поверх очков.
Тимур постарался, чтобы в глазах его, устремленных снизу вверх на госпожу Сакамото, отразилась улыбка. Йоко была не просто самой близкой к нему по взглядам, сословному положению и возрасту коллегой. Когда-то она была другом. В пору революционной юности боевику по кличке Неко нередко приходилось обеспечивать безопасность этой женщины. Идейный вдохновитель и самый ценный из ораторов сопротивления носила тогда аватару четырнадцатилетней школьницы, порывисто-грациозной в жестах своих и суждениях. Она терзала ночами доставшуюся от двоюродной тети арфу и подкармливала своих телохранителей сделанными по семейному рецепту суши.
Приняв истинный облик, госпожа тайный советник оказалась невзрачной особой немного за тридцать. Резковатая подростковая хрупкость сменилась более сбалансированным
В то же время она, единственная из них всех, осталась все той же Йоко. И к Тимуру обращалась прежде всего как к «старшему бойцу Неко».
— Муру, почему ты проголосовал «за» в последнем вопросе?
— Потому что я «за». Без режима экономии и государственных реквизиций не обойтись. Нам нужна эта энергия.
— Не за счет тех, кто ее производит.
— За любой счет. Йоко, я понимаю, что эта мера напоминает осознанное заражение домена, на котором сидит твой собственный сайт. Но альтернативы все равно не вижу. Нам удалось добиться строгих юридических и временных ограничений…
— Такие меры всегда ограничены и юридически и во времени! И в итоге всегда оказываются постоянными! Чтоб тебе зависнуть, Неко. Как только изолированная группа оказывается в зависимости, не имея возможности повлиять на тех, кто ее эксплуатирует, — это означает начало конца. Мы такой кровью выбрались из этой ловушки, а теперь начинаем все сначала?!
«Перед тобой очень, очень умная женщина, Канеко, — твердо сказал себе Тимур, почти слыша в ушах голос Нобору, — за спиной которой стоят умные, жесткие, расчетливые мужчины. Она прекрасно понимает, где именно устраивает спор. Она прекрасно знает, что вопрос здесь не в экстренных мерах, а в том, что ты пошел — опять! — против решения деда Богдана. Но это не делает ее аргументы менее весомыми».
— Канеко, объяснись. Я не понимаю. Я действительно не понимаю! Эти так называемые меры в первую очередь ударят даже не по пользователям, а по иммигрантам первого и второго поколений. Как ты можешь подставлять своих же людей?
— Мы уже не делаем вид, что это люди Джеффера? Или все наконец заметили, что тот, кто никогда и не пытался получить гражданство, может считать себя гостем, но никак не переселенцем?
— В бан Джеффера! Вопрос о тебе, Неко. Как ты можешь… Ведь ты же сам лично столкнулся с отношением «чемодан-маяк-Новотерра»!
— Напротив. Отношение ко всяким понаехавшим столкнулось со мной. Результат известен.
— Но твоя ма…
— Довольно!
«Вот только закончи эту мысль — и встретимся с тобой на дуэльной площадке».
Йоко замолкла под его взглядом. Но в ее собственном отчетливо отразилось:
«Да пожалуйста! Мне сейчас выбирать чемпиона? Дед Богдан подойдет?»
Прошипела, уже угрожающе:
— Канеко!
— Извини. Ты права. Я знаю, что ты права. Но не вижу альтернативы.
— И, кажется, не особенно пытаешься ее найти. Где ты пропадал всю последнюю неделю?
Тимур чуть улыбнулся. Ну вот мы и добрались до кульминации этого маленького представления. Пожал плечами.
— Мне нужно было позаботиться о паре личных дел.