Ярмарка тщеславия
Шрифт:
Так они продолжали беседовать о танцовщицах, состязаниях, выпивке и дамах сомнительного поведения, пока в столовую не вошел Макмердо и не присоединился к их разговорам. По-видимому, он не задумывался над тем, что их юному возрасту следовало бы оказывать уважение: старый служака сыпал такими анекдотами, за которыми не угнаться было и самому юному из собравшихся тут повес; ни его седые волосы, ни их безусые лица не останавливали его. Старый Мак славился своими анекдотами. Строго говоря, он не был светским кавалером; иными словами, мужчины предпочитали приглашать его обедать к своим любовницам, а не
Когда Мак окончил свой обильный завтрак, большинство офицеров уже вышло из-за стола. Юный лорд Варинес курил огромную пенковую трубку, а капитан Хьюз занялся сигарой; неугомонный чертенок Тендимен, зажав между коленями своего маленького бультерьера, с великим азартом играл в орлянку (этот молодец вечно во что-нибудь играл) с капитаном Дьюсэйсом, а Мак и Родон отправились в клуб, за все время ни единым намеком не коснувшись вопроса, занимавшего их умы. Напротив, оба они довольно весело участвовали в общей беседе, да и к чему было расстраивать ее? Пиры, попойки, разгул и смех идут рука об руку со всеми другими занятиями на Ярмарке Тщеславия. Народ толпами валил из церквей, когда Родон и его приятель проходили по Сент-Джеймс-стрит и поднимались на крыльцо своего клуба.
Старые щеголи и habitu'es [341] , которые часами простаивают у огромного окна клуба, глядя на улицу, еще не заняли своих постов; в читальне почти никого не было. Одного из джентльменов, сидевших там, Родон не знал, другому он кое-что задолжал по висту и, следовательно, не чувствовал особого желания с ним встречаться; третий читал за столом воскресную газету «Роялист» (славившуюся своей скандальной хроникой и приверженностью церкви и королю). Взглянув на Кроули с некоторым интересом, этот последний сказал:
341
Завсегдатаи (фр.).
– Поздравляю вас, Кроули!
– С чем это? – спросил полковник.
– Об этом уже напечатано в «Наблюдателе», а также и в «Роялисте», – сказал мистер Смит.
– Что такое? – воскликнул Родон, сильно покраснев. Он подумал, что история с лордом Стайном попала в газеты. Смита и удивило и позабавило, с каким волнением полковник схватил дрожащей рукой газету и стал читать.
Мистер Смит и мистер Браун (тот джентльмен, с которым у Родона были не закончены карточные расчеты) беседовали о полковнике перед его приходом в клуб.
– Это подоспело в самый раз! – говорил Смит. – У Кроули, насколько мне известно, нет ни гроша за душой.
– Это для всех удачно, – сказал мистер Браун. – Он не может уехать, не заплатив мне двадцати пяти фунтов, которые он мне должен.
– Какое жалованье? – спросил Смит.
– Две или три тысячи фунтов, – отвечал Браун. – Но климат там такой паршивый, что это удовольствие ненадолго. Ливерсидж умер через полтора года, а его предшественник, я слышал, протянул всего лишь шесть недель.
– Говорят, его брат очень умный человек. Мне он всегда казался
– Он? – воскликнул Браун с усмешкой. – Чепуха! Это лорд Стайн ему устроил.
– То есть как?
– Добродетельная жена – клад для своего супруга, – отвечал собеседник загадочно и погрузился в чтение газет.
В «Роялисте» Родон прочитал следующее поразительное сообщение:
«Пост губернатора на острове Ковентри.
Корабль его величества «Йеллоуджек» (капитан Джандерс) доставил письма и газеты с острова Ковентри. Его превосходительство сэр Томас Ливерсидж пал жертвой лихорадки, свирепствующей в Гнилтауне. Процветающая колония скорбит об этой утрате. Мы слышали, что пост губернатора предложен полковнику Родону Кроули, кавалеру ордена Бани, отличившемуся в сражении при Ватерлоо. Для управления нашими колониями нам нужны люди не только признанной храбрости, но и наделенные административными талантами. Мы не сомневаемся, что джентльмен, выбранный министерством по делам колоний для замещения вакансии, освободившейся на острове Ковентри вследствие столь плачевного события, как нельзя лучше подходит для ответственного поста, который ему предстоит занять».
– Остров Ковентри! Где он находится? Кто указал на твою кандидатуру правительству? Возьми меня к себе в секретари, дружище! – сказал Макмердо со смехом.
И пока Кроули и его друг сидели, озадаченные прочитанным сообщением, клубный лакей подал полковнику карточку, на которой стояло имя мистера Уэнхема, и доложил, что этот джентльмен желает видеть полковника Кроули.
Полковник и его адъютант вышли навстречу Уэнхему в полной уверенности, что тот явился эмиссаром от лорда Стайна.
– Как поживаете, Кроули? Рад вас видеть, – произнес мистер Уэнхем с улыбкой и сердечно пожал Родону руку.
– Я полагаю, вы пришли от…
– Совершенно верно, – ответил мистер Уэнхем.
– В таком случае, вот мой друг, капитан Макмердо лейб-гвардии Зеленого полка.
– Очень счастлив познакомиться с капитаном Макмердо, – сказал мистер Уэнхем и протянул руку секунданту с такой же обворожительной улыбкой, как перед тем – его принципалу. Мак протянул мистеру Уэнхему один палец, обтянутый замшевой перчаткой, и очень холодно поклонился ему, едва нагнув голову над своим крахмальным галстуком. Вероятно, он был недоволен, что ему приходится иметь дело со «штафиркой», и считал, что лорду Стайну следовало прислать к нему по меньшей мере полковника.
– Так как Макмердо действует от моего имени и знает, чего я хочу, – сказал Кроули, – мне лучше удалиться и оставить вас вдвоем.
– Конечно, – подтвердил Макмердо.
– Ни в коем случае, дорогой мой полковник! – сказал мистер Уэнхем. – Свидание, о котором я имел честь просить, должно быть у меня лично с вами, хотя присутствие капитана Макмердо не может не быть также чрезвычайно для меня приятно. Иными словами, капитан, я надеюсь, что наша беседа приведет к самым отрадным результатам, весьма отличным от тех, которые, по-видимому, имеет в виду мой друг полковник Кроули.