Ярополк
Шрифт:
На пиру Куря пил вино, доставленное греками, из черепа Святослава, похваляясь боевым счастьем перед рабами-русичами, которых привели глядеть на это торжество.
Указал Куря на Баяна, на отрока:
– Ты – поедешь в Киев. Ты – расскажешь о моей славе! – Приказал своим людям: – Дайте ему коня! Дайте хурджун с едой и бурдюк с кумысом. Пусть скачет в Киев немедля. Пусть ужаснет гордую русь: печенег Куря и его сын пьют нынче из черепа Святослава.
И оказался Баян в степи. И ехал на восток, не ведая, куда принесет конь. Печенеги
Тоскливо было на сердце Баяна. Жил Святослав – гроза мира, и вот нет его. И нет его славного войска, хотя многие остались живы. И сам он, Баян, – на печенежском коне, вестник Кури.
Молодая печаль кончается снами. Задремал в седле, да вдруг что-то будто толкнуло в бок. Пробудился: заря вечерняя на небе играет…
И увидел вдруг Святогора, а с ним Илью Муромца. Святогор двигался по небу туча тучей, Илья же перед богатырем был невелик, хотя грива его коня ниспадала до земли.
Засмотрелся Баян на богатырскую заставу, а Илья Муромец вдруг повернул к нему суровое лицо и дланью указал в степь. Присмотрелся Баян – человек. Подскакал ближе – Варяжко!
Вот и поехали они с Варяжкой на одном коне в стольный Киев к великому князю Ярополку.
Княжение и гибель доброго князя киевского Ярополка
Суд над слугою Перуна
Глубокой ночью в опочивальне княгини Ольги благочестивый отец Хрисогон с диаконом и псаломщиком, в присутствии христианина боярина Вышаты, совершил молебен и возвел на киевский престол великого князя Ярополка и супругу его гречанку Александру.
То была тайна горсточки людей, но явь перед Господом Богом, перед Богородицей, перед святым угодником чудотворцем Николаем, защитником Русской земли, перед святой Ольгой, первой русской в небесном нимбе.
Венец для Александры сделали из обычной золотой гривны, но это был венец, освященный молитвой. Слушая отца Хрисогона, княгиня думала о своей судьбе. Предназначалась в жены Цимисхию, убийством приобретшему царьградский пурпур, была невестой Иисуса Христа – и вот жена владыки дикой Руси, страны столь просторной, что князь не знает, где кончаются его владения.
Скашивая глаза, Александра видела, как серьезен ее супруг-отрок, страх усмотрела она в скованности плеч, во взоре, устремленном на свечи.
Ярополку и впрямь было не по себе, думал о завтрашнем действе. Придется кормить истуканов, изменяя Христу, бабушке и собственной душе.
Когда обряд закончился, Ярополк спросил:
– Скажите мне, что такое – княжить?
Старый Вышата удивился вопросу:
– Зачем такое в голове держать? Родился князем, вот и будь князем.
– Я у Бога хочу спросить.
Вышата положил руку на плечо отца Хрисогона:
– Говори же!
Священник смутился:
– Я не Бог, я – служитель.
– Всё ближе нас! Говори, князь ждет! – Вышата суровостью спешил показать Ярополку всесилие княжеского имени.
Отец Хрисогон был человеком зело книжным. Тотчас начал припоминать писания святых отцов:
– Не о царях сказано, но и к царям приложимо. Григорий Богослов, архиепископ Константинопольский, так говорил: «Венцы даются тем, которые подвизались (иначе говоря, поборничали), а не тем, которые сидели вверху. Тем, которые напрягали все силы, а не тем, которые лишены употребления большей части сил».
– Но что такое княжить?! – воскликнул Ярополк.
– Давать людям закон, – твердо ответил священник. – О том и святитель Василий Великий сказывал: «Ежели царская власть есть законное правительство, то очевидно, что и правила, какие дает царь, истинно достойны сего наименования… Тем и отличается злой властелин от царя, что один везде имеет в виду свои выгоды, а другой помышляет о пользе подданных…»
– Но мои подданные поклоняются истуканам. Я должен с ними хитрить, а хитрость – грех.
– Отнюдь! – воскликнул отец Хрисогон, повеселев. – Святитель Василий указал нам два вида хитрости: лукавую и похвальную. Кто ведет свои дела ко вреду других, тот лукав. Злодеяние же есть упражнение во зле. Похвально хитрый, говорит святитель, ищет блага для себя и для других и счастливо избегает всякого вреда… Тебе, князь, нечего страшиться! Господь наделил твое величество даром кротости. А кротость, по писанию святого Ефрема Сирина, есть трекратное блаженство человека.
– Значит, я должен постоянно носить на себе две личины!
– Молись, – сказал отец Хрисогон, опуская глаза перед пристальным взором отрока. – Вот в подкрепление тебе слова Иоанна Златоуста: «Все, прибегающие к Спасителю, пользуются даром и спасаются благодатию. Те же, которые хотят оправдаться законом, лишаются и благодати». Не стремись спасаться собственными силами. Молись, Бог не оставит ни царя, ни раба.
Ярополк подумал и сказал:
– Выходит, князю о своей душе и печаловаться… не годится. Вот оно что такое – княжить.
Отец Хрисогон и боярин Вышата промолчали. У Александры сжалось сердце: не будет счастливым княжение доброго!
Нежила ночью суженого, не помня себя от горькой и такой сладкой любви.
…Разбудили Ярополка до света. Яростные жрецы приволокли на суд десятилетнего отрока. Бедняга в ночь перед великим действом посвящения князя на стол всея Руси не сохранил, не уберег негасимый огонь перед истуканом Перуна.
– Он, избранный из многих, оказался наихудшим! – вопили жрецы. – Он поддался соблазну, позволил сну сморить себя! Священный огонь утрачен.
– Что же я должен сделать? – спросил Ярополк жрецов, но сам знал: виновника покарают смертью.