Ярослав Галан
Шрифт:
Собор греко-католической церкви Западной Украины единогласно поддержал предложение протопресвитера Костельника о разрыве с Ватиканом. Постановлением греко-католической церкви во Львове, в кафедральном храме святого Юра, 8–10 марта 1946 года была ликвидирована позорная трехсотлетняя Брестская уния, причинявшая столько горя и страданий украинскому народу.
Галан необычайно точно определил значение этого события в глазах тех влиятельных кругов высшей католической иерархии, которые никак не могли отказаться от навязчивой идеи организации «крестового похода» против коммунизма: «…Был бесповоротно
Иезуиты не могли примириться с этим событием. Они прибегают снова к испытанному методу — убийству из-за угла. Вскоре Гавриил Костельник был наповал убит возле самой церкви разрывными пулями, выпущенными рукой наемника. Но уничтожением отдельных лиц уже нельзя было исправить непоправимое: навсегда бесславно погибла рожденная предательством униатская церковь. Убийство Г. Костелышка показало, что реакционные униаты не сложили оружия, что они и в дальнейшем намерены всеми способами вредить украинскому народу, что они никогда не примирятся с потерянным.
И Галан предупреждает людей об опасности, призывает их к бдительности, к беспощадной борьбе с последышами униатских банд. Особенно теперь, в годы великих перемен, в годы похода человечества на завоевание достойных его вершин. Клика людей, которая не хочет смириться с ростом силы и могущества лагеря демократии и социализма, «мечется, перепуганная и ошалелая… плюется, кусает, сеет смерть и трупным смрадом отравляет воздух наших дней». Эта клика не сдает своих позиций без боя, говорит Галан.
«С давних исторических времен католицизм был всегда заядлым врагом славянства, и кто знает, не принес ли ему больше вреда, чем все кровавые войны с мадьярами, немцами и татарами». Это строки из статьи замечательного украинского писателя-революционера Ивана Франко «Католический панславизм», написанной еще в конце XIX века.
Ярослав Галан и его соратники с самого начала своей деятельности разоблачали происки католической церкви. Но тогда, в тридцатые годы, наблюдения Галана ограничивались пределами Галиции. Жизнь на советской земле, пребывание в Нюрнберге и других городах Западной Германии, поездки по странам народной демократии обогатили жизненный опыт писателя. Теперь он уже ясно видит место католической реакции в борьбе всех черных сил планеты с народами.
Как Вергилий показывает Данте огненные круги ада, так и Галан ведет читателя по старой и новой истории католицизма, заставляя современников раскрывать души, древние камни — рассказывать о пережитом, сравнивать и сопоставлять в поисках единственно правильной, обжигающей сердце правды.
П. Павленко, посетив Рим, с иронией заметил: «Если бы богомольцев, доверчиво прибывающих в Рим со всех концов земного шара, водили не только по церквам, где хранятся пеленки Иисуса или тридцать сребреников Иуды, а показали бы им сребреники пап, — религиозное путешествие носило бы, безусловно, более увлекательный характер».
Это не случайное замечание. Папская держава «божьих наместников», показывал в своих памфлетах Галан, давно превратилась в одно из крупнейших капиталистических предприятий, прибыли от которого и составляют основные интересы папской курии. Прямо скажем, не блещет святостью лицо «наместников божьих».
«У Пия XII 260 предшественников, — писал Галан, — история их жизни и деятельности — это история крови и позора. Даже в тумане раннего средневековья мы не обнаружили такого государства, такой власти, которая бы настолько прославилась двоедушием, лицемерием, алчностью, продажностью, тайными и явными убийствами, грабежами и темными махинациями, как папская держава „божьих наместников“.
Сейчас политика Ватикана во многом изменилась: папа не может не учитывать волю народов к миру. Но нельзя забывать историю!..»
Галан создает памфлеты, показывающие гнусную роль профашистски настроенных сил католической церкви в борьбе со свободными народами: «Отец тьмы и присные», «Апостол предательства», «Исшедшие из мрака», «Сумерки чужих богов» и другие. Вызывая неистовую злобу мракобесов в черных сутанах, повторными изданиями выходят памфлеты «С крестом или ножом?», «Что такое уния», «Довольно!».
Следует заметить, что Галан никогда не отождествлял верующих католиков и священников, стремящихся честно служить своему народу и выступающих за мир, с откровенно реакционными деятелями католицизма или с верхушкой контрреволюционной прогитлеровской клики митрополита Шептицкого.
Но среди реакционных кругов католической церкви было немало таких людей, которых Галан справедливо относил к «церковному фашизму». В годы Великой Отечественной войны они крестом и ножом верно служили гитлеровцам, а в послевоенный период встали на путь открытой борьбы с лагерем мира и демократии. К ним принадлежал небезызвестный кардинал Миндсенти, зло высмеянный писателем в памфлете «Отец тьмы и присные».
Кардинал Миндсенти, глава католического духовенства Венгрии, объявил войну республике. «Замок этого феодала в митре превратился в последний бастион венгерской Вандеи». Не случайно в памфлете появляется характеристика знаменитого французского департамента, ставшего символом контрреволюции. Но эта «Вандея» середины XX века качественно изменилась: не имея ни силы, ни возможностей вести открытую вооруженную борьбу с народом, шпионы в рясах нашли другие методы. Кардинал Миндсенти, сотрудничая с агентами иностранной разведки, требует «крестового похода» против народной Венгрии, подготавливает монархический переворот, спекулирует иностранной валютой, вооружает банды убийц.
Польские кардиналы Хленд и Сапега превратили монастырские кельи в логова убийц, мишенью которых была вся молодая Польша.
Так же действовали профашистские и националистически настроенные церковники в Словакии, пока народ не вознес главаря контрреволюционных банд монсиньора Тисо на виселицу.
Разоблачая фашиствующих иезуитов, Галан обращается к образам комедии Шекспира «Виндзорские кумушки». Писатель с сарказмом замечает, что иезуиты, видимо, хорошо помнили афоризм из «Виндзорских кумушек» Шекспира: «Где деньги идут впереди, все дороги открыты там настежь».