Шрифт:
ВЫРАЖЕНИЕ ПРИЗНАТЕЛЬНОСТИ
Своим появлением на свет эта книга обязана многим людям. Особенно нам хотелось бы поблагодарить Марибель Балтасар-Гутиэррес, Эрика Рааба, Бренду Гольдберг, Элизабет Виник и Хильдегарду Крише.
Бесценная информация, касающаяся исторических событий и мест, где происходит действие романа, была предоставлена хранителями музеев и памятников старины в Гуанахуато, Сан-Мигель-де-Альенде, Долорес-Идальго, Теотиуакане, Чичен-Ице и других городах Мексики.
Кроме того, мы признательны за сотрудничество Хосе Луису Родригесу, доктору Артуру Барера, Чарльзу и Сьюзан Истер и Хулио Эрнандесу.
1
Горы,
Я видел со стороны свою смерть.
Мой ночной кошмар ожил, когда из тумана, словно призраки, появились захватчики – окутанные туманной дымкой привидения, темные фигуры огромных животных, грозные, словно тени богов, восставшие из Миктлана, Темной Обители. Я лежал в кустах и дрожал; сердце мое отчаянно билось, горло терзала жажда, земля подо мной содрогалась от топота могучих копыт, предварявших наступление тысяч пеших людей. Обсидиановый наконечник моего копья остр, но оно бессильно против атаки боевого коня, ибо тот защищен толстым кожаным нагрудником, именуемым «щитом Кортеса».
Мы затаились среди скал Ночистиана, устроив засаду на испанцев и их союзников, вероломных indiо – индейцев, перешедших на сторону чужеземцев. Враги приблизились к нам в густом тумане, и теперь я оказался перед выбором: остаться в укрытии, предоставив своим compa~neros, товарищам, сражаться и погибать без меня, или, набравшись смелости, подняться и сразиться с испанцем, закованным в доспехи, восседающим на могучем боевом скакуне.
Прежде чем я смог принять решение, на меня снова накатило темное видение: сражение и гибель. Я видел яростную схватку, видел, как вместе с кровью меня покидает жизнь, видел, как когтистые лапы тащат мою очерненную грехом душу вниз, в ад.
Больше всего страху на меня наводили боевые кони. Говорили, будто могучую империю ацтеков победили не маленький испанский отряд, во главе которого двадцать с небольшим лет назад появился на этой земле Кортес, и даже не десятки тысяч предателей-индейцев, выступивших на его стороне. Нет, в первую очередь победу испанцам обеспечили шестнадцать великих боевых скакунов, которые несли в сражение самого Кортеса и лучших из лучших его воинов.
Раньше, до прихода захватчиков, Сей Мир не ведал подобных животных, и их появление повергло в ужас как великого властителя Мотекусому, так и благородных воителей из сообществ Орла и Ягуара, лучших бойцов Сего Мира. Воины, никогда не видевшие столь рослых и могучих четвероногих существ, сочли этих выходцев из Иного Мира богами или духами Земли и Неба. Да и что еще можно было подумать, глядя на них, мчавшихся, как ветер, сокрушавших все своими тяжкими копытами и делавших воинов, восседавших на их спинах, стократ сильнее и опаснее их самых искусных пеших собратьев?
Но сейчас, когда всадник приблизился, я вдруг понял, что это не испанец, а индеец. Индеец верхом на лошади.
Аййя! Никогда в жизни я не видел ничего подобного. Кони представляли собой мощнейшее оружие, и неудивительно, что испанцы категорически запрещали индейцам как держать лошадей, так и ездить на них верхом. Впрочем, Тенамакстли, наш предводитель, рассказывал, что испанцы посадили на коней касиков, вождей союзных им индейцев, дабы те своим видом воодушевляли следовавших за ними воинов.
«Предатели, которые сражаются на стороне захватчиков, называют лошадей большими собаками, – объяснил нам Тенамакстли. – Они втирают в себя конский пот, чтобы заполучить часть магической силы этих удивительных животных».
Уж кто-то, а Тенамакстли знает захватчиков вдоль и поперек, ведь он жил среди них в бывшей столице ацтеков, которую нынче именуют городом Мехико. Там он был известен под именем, которое дали ему испанцы: Хуан Британико.
Разумеется, помимо запрета, касающегося лошадей, наши новые господа запретили индейцам еще очень и очень многое.
Их могущественный король, которого они именуют его католическим величеством, прикладывает печать к листку бумаги, и в результате тысячи живущих на обширной территории индейцев в один миг превращаются в рабов какого-нибудь испанца, явившегося в Сей Мир с одной-единственной целью: разбогатеть за счет нашего труда. Этому носителю шпор мы обязаны отдавать в качестве дани немалую долю всего, что выращиваем на своей земле или производим своими руками. Когда новому господину приходит в голову воздвигнуть себе роскошный дворец, нас отрывают от возделывания земли и заставляют таскать камни или распиливать бревна. Мы должны ухаживать за его коровами и лошадьми, однако нам не позволено ни вкушать мясо домашних животных, ни ездить верхом. И – аййя! – мы обязаны по первому требованию отдавать испанцу, если ему вдруг этого захочется, своих жен и дочерей. Так стоит ли удивляться, что, когда Тенамакстли бросил клич, мы, как во времена великих властителей ацтеков, дружно взялись за копья, чтобы убивать поработивших нас чужеземцев?!
И вот теперь, наблюдая за вырастающими из тумана темными фигурами всадников, я вдруг узнал в самом высоком из них – аййя! – не кого иного, как Рыжего Громилу. Это и правда был Педро де Альварадо собственной персоной: палач Теночтитлана, могучий демон с огненного цвета шевелюрой и бородой, прославившийся своим буйным нравом и зверствами, в которых он уступал разве что самому Великому Завоевателю.
Первоначальную – и весьма дурную – славу этот человек стяжал, когда Кортесу пришлось покинуть завоеванную им столицу ацтеков Теночтитлан и устремиться в Веракрус, чтобы отразить угрозу со стороны испанского войска, прибывшего с целью лишить Завоевателя власти. Альварадо, с восемью десятками конкистадоров и четырьмя сотнями союзных индейских воинов, было поручено удерживать в повиновении великий город Теночтитлан. В руках его, фактически на положении пленника, находился властитель ацтеков Мотекусома. Он стал легкой добычей испанцев, ибо слепо верил в то, что появление Кортеса явилось исполнением древнего пророчества о возвращении в свои былые владения бога Кецалькоатля.
И вот в отсутствие Кортеса Альварадо прослышал, что индейцы якобы вознамерились во время праздника напасть на испанцев и захватить их в плен. Ну а поскольку он был человеком действия, не ведавшим колебаний и не останавливавшимся ни перед чем, то принял решение упредить заговорщиков и атаковать первым. Когда празднично одетые горожане собрались на рыночной площади, испанские солдаты открыли по ним огонь. Причем, заметьте, испанцы расстреливали из пушек и аркебуз, а потом добивали мечами и копьями отнюдь не ацтекских воинов. Да, некоторые знатные ацтеки и благородные воители тоже полегли в этой кровавой резне, но в большинстве своем невинные жертвы (а их были тысячи) оказались мирными горожанами, женщинами и детьми.
Тем временем Кортес разгромил намеревавшегося лишить его власти испанского военачальника и вернулся в столицу. Там он обнаружил, что Альварадо и его люди скрываются в бывшем дворце Мотекусомы, который вовсю осаждают разъяренные учиненной во время праздника резней ацтеки. Поняв, что имеющимися силами ему столицу не удержать, Кортес вывел своих людей из города. И вот как раз во время их отступления, прозванного впоследствии La Noche Triste, Ночь Печали, Альварадо совершил свой знаменитый подвиг, стяжав новую славу.