Ярость и пули
Шрифт:
— Два часа, — повторяю я, вдыхая. — Всего два часика.
Затем выдыхаю. Я могу это сделать.
— Пообещай мне, что когда я вернусь, ты будешь ждать меня здесь, — говорит Джай, целуя меня в макушку.
Я закатываю глаза.
— Куда же я уйду?
Он смеется, отчего все его тело вибрирует напротив моего, и проводит ладонью по моим волосам.
— Если все пройдет хорошо, ты не успеешь оглянуться, как мы окажемся в Италии.
— Ты правда возьмешь меня с собой в Италию?
— Я отослал Джесс туда не случайно. Ты любишь
— Люблю тебя больше, чем Италию, — бормочу я, и жар приливает к моим щекам. — Мне все равно, где мы будем, пока у меня есть ты.
Наши взгляды встречаются, и этот момент такой же прекрасный и особенный, как и каждый раз, когда мы соединяем наши тела. Обхватив мое лицо ладонями, Джай проводит большим пальцем вдоль моей челюсти, и в животе порхают бабочки.
— Рад, что когда-то разбил твой планшет, — бормочет он, уголки его губ подергиваются.
Я улыбаюсь, несмотря на мрачную атмосферу.
— Ты рад?
Он кивает, его подрагивающие губы растягиваются в робкую улыбку.
— Да. Возможно, это было самое худшее, что могло случиться с тобой, но это было самое лучшее, что могло случиться со мной. Без тебя я бы погиб. Мы оба это знаем.
Я встаю на носочки, сокращая расстояние между нашими губами, горячо целуя его. Джай обхватывает мое лицо и прижимает к себе. Если бы у меня была способность только один раз в жизни остановить время, то я выбрала бы этот момент и удерживала бы его настолько, насколько могла, потому что именно в этот момент нет большего счастья... нет великой потери. Чувствовать, как твое сердце увеличивается и одновременно сокращается — феномен, который я не могу объяснить. Ощущать, как сердце кровоточит и в то же время гордо поет — самый печальный, самый болезненный опыт, который у меня когда-либо был.
Я не хочу потерять Джая.
Не тогда, когда я, наконец-таки, научилась впускать кого-то, кто действительно заботится обо мне.
— Два часа, — повторяю я, пытаясь убедить себя, что ждать осталось совсем недолго. — Всего-то.
— Джай, сколько времени? — требует Джоэл, распахивая дверь и вытаскивая нас из нашего момента.
Я выбираюсь из объятий Джая, дав ему возможность проверить часы.
— Три минуты и двенадцать секунд.
— Черт. Ладно. — Джоэл заглядывает в машину, потом снова смотрит на нас. — Одна минута, чтобы попрощаться, и затем мы выдвигаемся на позицию.
— Это на минуту отстает от графика.
Джоэл медленно кивает.
— Знаю, — говорит он и захлопывает дверь, снова оставляя нас наедине.
Несколько минут — это не так уж и много, но прямо сейчас каждая имеет значение. Еще шестьдесят секунд... шестьдесят маленьких вечностей... еще шестьдесят возможностей сказать ему, как сильно я люблю его.
Все мое внимание сосредоточено на теплой руке Джая, когда он обхватывает пальцами мое запястье и крепко сжимает его. Он притягивает меня ближе.
— Дополнительная минута, — дразнит он, положив руки мне на бедра. —
Я смеюсь, несмотря на свое подавленное настроение. Неужели это будет последний раз, когда он заставляет меня смеяться? Джай поднимает голову и утыкается носом в мой затылок, оставляя на волосах множество теплых любящих поцелуев.
— Я вернусь, — шепчет он в мою кожу.
Сердце колотится от того, каким тоном он это говорит. Мрачного и печального, несмотря на попытку сделать его беззаботным. Я сразу же улавливаю его беспокойство. Как Джай собирается убедить меня, когда не может убедить даже себя? Отчаяние бушует в моей груди, на глаза наворачиваются слезы.
Шестьдесят секунд мы проводим в тишине.
Идеальной.
Недолгой.
Тишине.
Мой желудок нервно сжимается, и я с тревогой обгрызаю кожу вокруг ногтей, прижимая коленки к груди.
— Сколько времени? — спрашиваю я, поджимая пальцы ног.
— Мы сидим тут уже двадцать пять минут, — говорит Хасс, откидываясь на спинку сидения. — Прошло пять минут с последнего раза, когда ты спрашивала.
— Извини, — бормочу я, переплетая пальцы, чтобы не обглодать их до костей.
Я думала, что находиться здесь будет легче, но это хуже, намного хуже. По крайней мере, в домике у озера я могла поесть или напиться до отключки. Здесь же я вынуждена наблюдать и ждать. Я никогда не умела ждать.
— Мы услышим что-нибудь? — интересуюсь я, щурясь и глядя в лес между двумя передними сиденьями.
Не знаю, что ожидала увидеть... вспышки от выстрелов, зарево сигнальной ракеты. Естественно, они же в трех километрах отсюда. Сомневаюсь, что увижу что-нибудь, если конечно же не подожгут лагерь Черепа.
— Перестрелку? Конечно. Что-нибудь еще? Вряд ли.
Хасс выдыхает и потирает лоб. Я наблюдаю за тем, как он дергает коленом — защитная реакция, которую я раньше не замечала у Хасса. Я всегда видела Джая, Тэда и Хасса сильными, бесстрашными мужчинами, которых редко что-то пугало, но Хасс, кажется, воспринимает все это тяжелее, чем я ожидала. Опустив ноги, я наклоняюсь вперед, просовывая голову между двумя передними сиденьями. С трудом сглотнув, Хасс нетерпеливо отдергивает края своего капюшона.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, обеспокоенная тем, что он находится на грани панической атаки.
Кто, черт возьми, сядет за руль, если Хасс выйдет из строя? Уж точно не я.
— Все нормально. — Он резко дергает головой. — Может, хватит чертовых вопросов?
Нахмурившись, я откидываюсь назад, плотно прижавшись спиной к сидению посередине. Замешательство охватывает меня. Он знает что-то, чего не знаю я? Есть что-то, о чем я должна знать, но он не говорит мне? Я открываю рот, но слова застревают в горле, когда слышу звук стрельбы — очень громкий звук. Я сжимаю кулаки и прижимаю их ко рту. Хасс ругается и ударяет кулаком по рулю.