Ярость льва
Шрифт:
Хэмиш Грант выпил и осторожно поставил стакан на стол:
– Иными словами, это неразборчивый в средствах молодой человек, который стремится делать деньги на чем угодно. Вы не сказали мне ничего такого, до чего я не дошел бы сам.
Он передал стакан Энн:
– Налей мне еще, дорогая.
– Из его досье больше всего мне запомнилось то, чем он занимался до Танжера, – сказал де Бомон. – Помните, генерал, книгу, которую вы дали мне в прошлом году? Материалы военного ведомства, озаглавленные «Новая концепция революционной войны». Вы тогда еще сказали, что она написана неким блестящим молодым офицером в пятьдесят третьем году за несколько месяцев, прошедших со времени его освобождения из концлагеря в Корее. В свое время это была сенсация.
Генерал напрягся, сжимая рукой набалдашник трости.
– Боже мой, – сказал он. – Меллори. Полковник Нил Меллори...
– Знаете, как его называли после той неприятности в Малайе? Перакский мясник, – спокойно продолжал де Бомон.
Звон разбитого стекла заставил его обернуться. На него не мигая смотрела Энн, недоумение застыло на ее лице.
– Что все это значит? – Она медленно перевела взгляд на Хэмиша Гранта.
Старый Грант успокаивающе похлопал ее по руке.
– А вы уверены, что это тот самый человек?
Де Бомон пожал плечами:
– Совпадения такого рода крайне маловероятны. К слову сказать, я только однажды видел его фотографию, но это запоминающееся лицо.
– В чем дело, Хэмиш? – опять спросила Энн. Она явно нервничала.
Де Бомон ничего не понимал:
– Пожалуй, я пойду? Искренне прошу прощения за то, что позволил себе омрачить такой прекрасный вечер, но как друг я не мог умолчать.
– Вы поступили правильно. – Хэмиш Грант встал. – Я очень вам признателен. Надеюсь, мы еще увидимся?
– Конечно.
Генерал снова уселся в кресло, а де Бомон и Энн вышли в холл.
– Подождите минутку, Джагбир отвезет вас вниз на машине, – сказала она.
– Не стоит. Прекрасный вечер, прогулка мне не повредит.
Он поднес к губам се руку, потом быстро накинул пальто, открыл дверь и улыбнулся:
– Спокойной ночи, Энн.
– Спокойной ночи, полковник, – холодно сказала она.
На душе Энн было тяжело. Рассказ де Бомона о прошлом Меллори больно ранил ее. Слишком уж далеко зашла она в своем увлечении.
Де Бомон спускался по ступеням, направляясь к воротам, когда из кустов вышел Жако:
– Что случилось?
– Спокойно, дорогой мой. Я запустил колесо, все завертелось. Теперь нужно только немного подождать.
Послышались чьи-то шаги, и Жако быстро увлек де Бомона в тень. Через несколько секунд мимо них по направлению к дому прошел Меллори.
– Что будем теперь делать? – прошептал Жако. – Вернемся на Сен-Пьер?
Де Бомон отрицательно мотнул головой:
– Ночь только начинается. Впереди еще масса интересного. Думаю, лучше всего сейчас спуститься вниз, в отель. Посидим, выпьем по стаканчику контрабандного виски у нашего старого друга Оуэна. Мы сможем наблюдать и оттуда. – Он тихо засмеялся, вышел из ворот и зашагал вниз, по узкой и белой от лунного света тропинке.
– Кем он был, Хэмиш? – тихо спросила Энн. – Я хочу знать.
– Нил Меллори? Отличный офицер-десантник, великолепный военный мемуарист, награжден несколько раз. Кроме того, Палестина. Малайя – где он только не воевал. В Корее получил ранение и попал в плен где-то под Имчжином. Два года провел в лагере.
– А потом?
– Насколько я могу судить, его побаивались. Особенно начальство, типа Лоуренса или Орда Уингейта, упокой Господи его душу. Есть такие люди, они не могут жить и служить спокойно, в мирное время для армии они скорее обуза.
– Де Бомон сказал, он был полковником? Такой молодой?
– Да, видимо, один из самых молодых в армии. Написал книгу «Новая концепция революционной войны» для военного ведомства. Вокруг нее в свое время было много шума. Многие считали, что он настроен прокоммунистически. Цитировал книжонку Мао Цзэдуна о партизанской войне, как Библию, черт его побери.
– И что случилось?
– После этой корейской неприятности он получил звание полковника. Потом его послали в Малайю – не смогли придумать ничего умнее. Дела там шли из рук вон плохо. Некоторые районы практически полностью контролировались коммунистами. Меллори поставили во главе какого-то местного формирования. Это был даже не полк – человек сто от силы. С набором в армию не клеилось. Брали низкорослых крестьян-малайцев, прямо с рисовых полей.
– И что, он сделал из них хороших солдат?
– Месяца через три они были самой грозной силой в малайских джунглях. А спустя полгода их уже никто не называл иначе, как «тигры Меллори».
– А при чем здесь Перак?
– Там произошла кульминация драмы, или трагедии, как тебе больше нравится. В то время Перак кишел коммунистами-партизанами, особенно на границе с Таиландом. И Меллори поставили задачу очистить от них район раз и навсегда.
– Он сделал это?
– Можно сказать, что так. Но когда все кончилось, он заслужил себе новое прозвище.
– Перакский мясник?
– Вот именно. Человек, который приказал расстреливать пленных, который ввел в практику пытки при допросах, действовал с жестокостью целенаправленной и хладнокровной.
– Его уволили?
– Нет. Если бы его уволили, неизвестно, куда потянулась бы ниточка. Они просто заставили его уйти в отставку, а репортерам подсунули какую-то байку о том, что после китайского плена у чего неладно с психикой. Доказательств ни у кого не было, и дело замяли.
Какое-то время Энн молча смотрела на огонь, потом покачала головой:
– Человек, которого ты описал, просто чудовище. Нил Меллори не такой. Я уверена.
Генерал похлопал ее по руке:
– Он тебе понравился, да?
Она ничего не ответила, и старик вздохнул:
– Видит Бог, это должно было когда-то произойти. Столько времени прошло со дня смерти Энгуса, Энн, столько времени.
Дверь открылась, и вошел Джагбир. За ним следовал Меллори.
– К вам мистер Меллори, сэр.
Хэмиш Грант выпрямился в кресле, расправил плечи и спокойно сказал:
– Пригласи полковника Меллори войти, Джагбир.