Ярость on-line
Шрифт:
Вместительность магазинов ТТ приближалась к беспредельной. Пули угодили куда угодно и, при всей каверзности случая, не могли обойти вниманием и основной объект. Шкура монстра взорвалась, прошитая насквозь, сразу в нескольких местах. Из ран брызнула знакомая субстанция.
Старик пошатнулся, но не застопорил хода, даже не замедлил.
Курт тем временем, чтобы его не скосило очередями Черепа (да-да, стрельба виртуальных ТТ более напоминала Калашников), подпрыгнул и уцепился за один из стеллажей. Искусственная гравитация позволила проделать трюки, невозможные в реальности. Удерживая стеллаж одной лапой, Курт по инерции летел дальше. Стеллаж дал опору и угол поворота. Волк
Положив лапу на затылок монстра, а второй — схватив за подбородок, Волк с силой дернул. И… свернул Старику шею. Позвонки хрустнули — столь звонкими становятся ветви в знойную пору; голова повернулась под неестественным углом. Желтый глаз, казалось, бросил на убийцу последний осмысленный взгляд. В нем рельефно проступили озера боли и хребты отчаяния.
Разжав лапы, Курт шагнул назад. Черное чудовище еще мгновение стояло, точно столетняя сосна, сокрушенная визгом бензопил, а затем плашмя рухнуло наземь — во весь исполинский рост.
Ни конвульсий, ни крови из пасти. Ни малейшего признака жизни.
Курт удовлетворенно отряхнул ладони. Теперь он смог себе признаться, что не ждал подобного конца: все вышло так легко… Он-то — до самого последнего мгновения, — подозревал, что голова попросту повернется в руках на 180 градусов, как будто крепится к телу шарнирами или жгутами резины…
Но нет, справедливость восторжествовала. Волк не воспользовался ни клыками, ни когтями (а значит, и вирусом), — просто сломал шею. Механическая деформация. Дизайнеры могли бы сделать матрицу неощутимой к подобному воздействию, однако… не сделали. Неуязвимость противоречила то ли базовым конструкторским принципам, то ли воззрениям, лежащим глубоко под поверхностью: победит сильнейший. Так будет честно (категория, размытая у кибердеятелей любого пошиба, просыпающаяся, впрочем, в самый непредсказуемый момент)…
Честно и в то же время легко.
Слишком легко.
В сознании Курта начали роиться сомнения — осиный улей, бесцеремонно растревоженный чьей-то нахальной рукой.
Волк слышал, как, не разбирая дороги, по «антикварному» лабиринту ломится Череп. Он, конечно, спешил поглядеть на труп заклятого врага. Должно быть, бандиту не верилось, что это наконец-то произошло. Необходимо убедиться, и немедленно…
Поравнявшись с Куртом, глава Ордена затормозил, едва не встав на дыбы. Глаза с алчностью стервятника нашарили беспросветно-черную матрицу, широко разбросавшую все четыре конечности. На губах гангстера расцвела зловещая улыбка. В ней проступали суровый триумф и неподдельная радость. С таким ликованием люди целиком и полностью принимают зло, которое творят и, более того, искренне одобряют. — Вот и все, — пробормотал Череп. — И все… Волк подумал, что отныне безволосому жить будет куда как скучнее. Враг отправился на тот свет; дело сделано. Жажда мести сменится тоскливой пустотой, гложущей изнутри. Сам Курт представлял это сугубо абстрактно — его жажда мести была сильна, как никогда. Унылая пустота ничуть не страшила.
— Молодец, волчонок! — сказал глава Ордена. — Получишь преми…
Между «получишь» и «преми…» гангстер пнул чудовище
Сырая пустота.
Лапы истончались, становились прозрачными, после чего исчезли совсем. Монстр таял так, как тает кусок масла в кипятке. На полу не осталось ни единого следа. Продукты гниения, как и сам процесс, относились к вселенной материальных вещей.
Вдруг «штатный киллер» понял, где он видел подобное. В плохих компьютерных играх, когда, «убивая» противника, игрок наблюдал, как «мертвец» превращается в пустое место. Эта мера обусловлена, прежде всего, экономией физической памяти… И, как правило, на смену одному врагу приходили трое.
Курт с опаской оглядел лабиринт. Внутри образовалось нехорошее предчувствие. Он знал — вот-вот что-то случится.
Виртуальное тело растворилось полностью.
Череп взревел. Его огорчение не поддавалось описанию. Сжимая в руках по ТТ, он суетливо крутился на месте. Не успел он сполна упиться победой, как «труп» врага куда-то подевался — буквально провалился сквозь землю! Невероятная наглость.
Нужно полагать, «всадник» просочился в недра системы, по-прежнему подключенный к Сети. Его выбросило, «выбило» из конструкта, но, формально говоря, он оставался on-line. «Ищейка» и «червь» блокировали любые поползновения, направленные на «EXIT», отключение или какие-либо схожие операции.
Старик падал, падал в бездну, пытался ухватиться за бестелесные стены, истошно вопил, бился в мониторы, пытался докричаться до подчиненных с той стороны, продирался через джунгли хитроумного софта, но операционные щупальца находили его повсюду и, схватив за шкирку, тащили обратно…
Стало быть, вот-вот…
01:37…
Где-то раздался хлопок. Сухой и резкий, словно удар хлыста. В фантастических фильмах с аналогичным звуком происходила телепортация, — воздух заполнял вакуум, образовавшийся на месте исчезнувших объектов… Но в конструкте отсутствовал воздух. Звук сопровождал не исчезновение, а…
Курт почувствовал, что противник вернулся; почувствован столь же явственно, как чувствовал (в обычных обстоятельствах) жару или холод. Система выбросила Старика обратно — с неумолимостью палача, спускающего рычаг гильотины.
За нагромождениями мебели послышались тяжелые шаги. Волк прислушался, но не мог определить ни местоположение идущего, ни приблизительный вектор движения. Виртуальность представляла собой скопище условностей. Одной из таких условностей был и слух. Курт знал, что к ним кто-то идет, но уточнить детали оказалось затруднительно. В этом месте не существовало звуковых волн, а значит, звуки не отражались от поверхностей, не попадали в уши, не стучали в мембраны.
«Кто-то идет». На большее волчий слух оказался неспособен.
Череп, который слышал ничуть не хуже, поднял пистолеты. Он не знал, куда целиться, а потому топтался на месте. Растерянности как не бывало. Враг объявился, а значит, пришло время действовать. И, возможно, вновь испытать недавний триумф.
Курт заметил противника первым. Старик продвигался, не таясь, по своему замшелому царству. Матрица на нем осталась все та же: иссиня-черная шкура, когти, пылающие глаза… Ни намека на былые ранения. Ни единой царапинки. Черный монстр родился заново: в ледяном горниле операционной среды.