Ярость рвет цепи
Шрифт:
Разумеется, он еще щенком видел фотографии, голограммы и двухмерные фильмы, однако все это могло дать лишь приблизительное представление. Что же до стим-конструктов, то старейшина категорически запрещал ими пользоваться, так же как и подключаться к Сети непосредственно сознанием. Когда-то Курт очень этим возмущался, а потом решил, что старейшина просто-напросто не хочет, чтобы волки видели, чего их лишили безволосые. Ведь тогда их жизнь могла превратиться в настоящую пытку. Dura lex, sed lex (Закон суров, но это закон (лат.)). Но нередко Курт сомневался и в этом тоже.
Споткнувшись о древний кирпич, Курт вернулся к реальной действительности. Грезы поглотили его без предупреждения, и он сам
Как бы там ни было, стая тоже была своего рода бандой, и ее члены привыкли ходить по этим местам беспрепятственно. Все, кто когда-либо пытался их задевать, жестоко за это поплатились. Волки не давали друг друга в обиду, чем и славились. Следовало лишь глядеть в оба да принюхиваться в обе ноздри, вот и все.
Курт шел по тротуару вдоль череды мрачных серых фасадов. На разбитом асфальте лежали кучи разнообразного мусора — от битого стекла и до рваных контрацептивов. Мостовую то и дело перебегали длиннохвостые крысы, шнырявшие в поисках чего-либо, что сгодилось бы в пищу. Волк в который раз вознес 'хвалу Богу за то, что смог раздобыть прочные армейские ботинки. В убежище поддерживалась почти стерильная чистота и даже молочные щенки могли бегать без обуви. Поверхность же так и кишела бактериями.
Запахи также варьировались от отталкивающих до тошнотворных. Время от времени из окна или двери вдруг шибала в нос отвратительная вонь, наводившая на мысль о гниении, разложении и трупных червях. Мало того, что обитатели трущоб регулярно выясняли отношения между собой, так еще и охрана Улья нередко забывала увезти тела, оставшиеся после “дезинфекции”. Поход через эту полосу смрада был для волка настоящим испытанием — острота ощущений отчего-то не притуплялась со временем.
И все же он ощутил присутствие безволосых задолго до того, как их увидел. Они прятались на следующем перекрестке, за углом трехэтажного здания. Их было как минимум двое. Они не принимали ванну уже пару месяцев и жутко воняли дешевым спиртным. Курт понятия не имел, каким образом они узнали о его приближении: то ли у них был дозорный на одной из крыш, то ли они просто стояли тут уже несколько часов, дожидаясь, пока какой-нибудь богач выйдет из Улья на прогулку. Как одно, так и другое казалось весьма вероятным. Эти безволосые наверняка дошли до такой степени отчаяния, что отважились бы атаковать и вооруженный кортеж.
Вероятнее же всего, они ждали все равно кого в надежде разжиться хотя бы парой монет. В Улье были сотни входов и выходов, однако настоящие богачи пользовались ими очень нечасто.
Во всяком случае, нападение на волка вообще не имело смысла. Брать у членов стаи нечего, зато проблем не оберешься.
Курт оглянулся, проверяя тыл. Больше всего он опасался снайпера, который мог засесть где-нибудь на крыше или под окном верхнего этажа. Но это было маловероятно, потому что у местных подонков снайперских винтовок не было, да и откуда им было взяться. Поэтому Курт отошел от стены и, не замедляя шага, приготовился к бою. Тело напряглось, мышцы налились звериной энергией.
Когда он вышел из-за угла, оборванцы встрепенулись и уставились на незнакомца, как будто не ожидали, что кто-то может появиться. Их было трое, каждый держал в руках кусок металлической трубы. У одного за поясом торчал длинный нож, который он и извлек привычным движением.
Заметив, что незнакомец один, все трое расслабились и двинулись вперед. Двое забирали немного в стороны, третий шел прямо на Курта. Все трое поигрывали дубинками. В их движениях было что-то деловито-неспешное, как будто они не впервые проделывали эту процедуру. Курт мог только гадать, сколько трупов на их совести. Но он их убивать не собирался. Когда-то предков стаи называли “санитарами леса”, но, обретя разум, они познали Заветы.
Курт, подняв голову, обвел внимательным взглядом лица безволосых, пристально изучая каждое в отдельности. Все трое небриты, кожа нечистая, серая, на скулах ссадины и синяки, губы растянуты в кровожадной ухмылке, зубы черные, гнилые. А глаза… В глазах горела безумная готовность на все. Но — мгновение — и они погасли.
Осталось только замешательство.
Курт сразу понял, в чем дело. Чтобы поглядеть на оборванцев, он поднял голову, а вместе с нею — капюшон. Желтые глаза, сверкавшие в полумраке, будто фары отраженного света, уставились на безволосых.
Вероятно, это показалось им не слишком вдохновляющим зрелищем.
Переглянувшись, все трое бросились наутек.
Курт с улыбкой посмотрел им вслед. Он мог бы легко их догнать, однако в этом не было нужды. Сегодня кому-то из безволосых и без того придется расстаться с жизнью. А в тренировке волк не нуждался.
Оглядевшись напоследок, он продолжил путь.
Разумеется, у стаи была определенная репутация. Сформировал ее в основном городской фольклор: легенды, предания, страшные истории, да и просто слухи и сплетни. Волки регулярно появлялись на улицах, чтобы раздобыть еду, одежду и прочие необходимые вещи. Во время таких походов им неизбежно приходилось сталкиваться с безволосыми нос к носу. Волки внезапно появлялись из тьмы и так же внезапно исчезали. Те, кто был достаточно умен, чтобы не вступать в конфронтацию, отделывались лишь легким испугом. Иные, бывало, оставались калеками. Они-то и рассказывали потом те самые истории, в которых фигурировали древние монстры. Детям такие сказки нравились.
Что же до полиции и властей, то они, судя по всему, не принимали их всерьез. А если и находились такие, кто верил в их реальность, то они не торопились что-либо предпринимать. Волки не задевали никого, кто обладал достаточным влиянием и состоянием, чтобы причинить неприятности стае. Во всяком случае, подумал Курт, до этой ночи.
Заветы волчьего племени запрещали убивать безволосых. Но, как у всякого правила, и у этого были исключения. Старейшина не уставал разъяснять и повторять их волчатам, пока они не закреплялись в их мозгах подобно своего рода BIOS. Волки могли убивать безволосых в порядке необходимой обороны, когда не было иного выхода. Если безволосые загоняли волка в угол, тому оставалось лишь стоять насмерть. И, наконец, безволосого позволялось убить, если тот видел слишком многое, а других свидетелей поблизости не было. Но и в этом случае следовало просто сломать шею, не пуская в ход клыки или когти — необычные травмы могли насторожить полицию.
На деле эти наставления превратились в простой ритуал. Последний случай убийства безволосого волком произошел двадцать лет назад, когда Курт только-только появился на свет. Убийцей был их с Джейн отец, поднявшийся на поверхность за едой для щенят. Безволосые стояли у волка на пути, и он, как порыв урагана, смел их. Старики тогда шептались, будто это нехороший знак — убить безволосого на другой день после рождения сына. Но отцу было плевать на все.
Однажды он ушел и… не вернулся.
Много воды утекло с тех пор. Волки получали то, что хотели, не встречая сопротивления. Те же, кто по незнанию или недомыслию нападал на них, очень быстро понимали свою ошибку.