Ярость (Сборник)
Шрифт:
— Я пытаюсь ему помочь.
— Вы уверены, что знаете, как это делается?
— Безусловно, — окрысился Локк, — даже если я не прав, это не значит, что я совершаю сыну… сыном.
— Любопытный штрих, — мимоходом обронил Райан. — Вам бы легко пришло на язык «отцеубийство» или «братоубийство». Но люди редко убивают сыновей. Этого слова сразу не выговоришь.
Локк злобно посмотрел на экран.
— Какого дьявола вы имеете в виду?
— Просто советую вам быть поосторожнее, — ответил Райан. — Я верю в теорию
— Я сам был гениальным ребенком, — повторил Локк.
— Угу, — буркнул Райан, он пристально посмотрел на собеседника. — А вы знаете, что мутации приписывают кумулятивный эффект? Тремя поколениями раньше гениальные дети составляли два процента. Двумя поколениями раньше — пять процентов. Одним поколением… словом, синусоида, брат Локк. И соответственно растет коэффициент умственного развития. Ведь ваш отец тоже был гением?
— Был, — признался Локк. — Но он не сумел приспособиться.
— Так я и думал. Мутация — затяжной процесс. Есть теория, что в наши дни совершается превращение homo sapiens в homo superior.
— Знаю. Это логично. Каждое мутировавшее поколение — по крайней мере доминанта — делает шаг вперед и так до тех пор, пока не появится homo superior. Каким он будет…
— Навряд ли мы когда-нибудь узнаем, — тихо сказал Райан. — И навряд ли поймем. Интересно, долго ли это будет продолжаться? Еще пять поколений или десять, или двадцать? Каждое делает очередной шаг, реализует новые скрытые возможности человека, и так до тех пор, пока не будет достигнута вершина. Сверхчеловек, Джоэл.
— Авессалом не сверхчеловек, — трезво заметил Локк. — И даже не сверхребенок, если на то пошло.
— Вы уверены?
— Господи! Вам не кажется, что уж я-то знаю своего ребенка?
— На это я вам ничего не отвечу, — сказал Райан. — Я уверен, что знаю далеко не все о детишках в своих яслях. То же самое говорит и Бертрэм — заведующий Денверскими яслями. Эти детишки — следующее звено в цепи мутаций. Мы с вами — представители вымирающего вида, брат Локк.
Локк переменился в лице. Не произнеся ни слова, он выключил видеофон.
Отзвучал звонок на очередное занятие, но Локк не двинулся с места, только на лбу и щеках у него проступила испарина.
Но вот его губы искривились в усмешке — зловещей до странности; он кивнул и отодвинулся от видеофона…
Локк вернулся домой в пять часов. Он незаметно вошел через боковую дверь и поднялся в лифте на второй этаж. Дверь у Авессалома была закрыта, но из-за нее чуть слышно доносились голоса. Некоторое время Локк постоял, прислушиваясь. Потом резко постучался.
— Авессалом! Спустись вниз. Мне надо с тобой поговорить.
В столовой он попросил Эбигейл удалиться и, прислонясь к камину, стал ждать Авессалома.
«Да будет с врагами господина моего царя и со всеми злоумышляющими против тебя то же, что постигло
Мальчик вошел, не выказывая никаких признаков смущения. Он приблизился к отцу и встретился с ним взглядом; лицо мальчика было спокойным и беззаботным. «Выдержка у него несомненно есть» — подумал Локк.
— Я случайно услышал твой разговор, Авессалом, — сказал он вслух.
— Это к лучшему, — сухо ответил Авессалом. — Вечером я бы тебе все равно рассказал. Мне надо продолжить курс энтропической логики.
Локк пропустил это мимо ушей.
— С кем ты разговаривал по видеофону?
— Со знакомым мальчиком. Его зовут Малколм Робертс, он из Денверских яслей для одаренных.
— Обсуждал с ним энтропическую логику, а? После того, как я тебе запретил?
— Ты ведь помнишь, что я не согласился.
Локк заложил руки за спину и сцепил пальцы.
— Значит, и ты помнишь, что по закону вся полнота власти принадлежит мне.
— По закону — да, — сказал Авессалом, — но не по нормам морали.
— Мораль тут ни при чем.
— Еще как при чем. И этика. В яслях для одаренных многие ребята — куда младше меня — изучают энтропическую логику. Она им не вредит. Мне нужно уехать либо в ясли, либо в университет. Нужно.
Локк задумчиво склонил голову.
— Погоди, — сказал он. — Извини, сын, на мгновение я дал волю чувствам. Вернемся к чистой логике.
— Ладно, — согласился Авессалом, едва заметно отодвигаясь.
— Я убежден, что изучение именно этого предмета для тебя опасно. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Я хочу, чтобы у тебя были все возможности, особенно те, которых никогда не было у меня.
— Нет, — сказал Авессалом, и в его тонком голосе прозвучала удивительно взрослая нотка. — Дело не в отсутствии возможностей. Дело в неспособности.
— Что? — переспросил Локк.
— Ты упорно не соглашаешься с тем, что я могу преспокойно изучать логику. Я это знаю. Поговорил с другими вундеркиндами.
— О семейных делах?
— Мы с ними одной расы, — пояснил Авессалом. — А ты нет. И, пожалуйста, не говори со мной о сыновней любви. Ты сам давно нарушил ее законы.
— Продолжай, — спокойно процедил Локк сквозь зубы. — Но только оставайся в пределах логики.
— Остаюсь. Я думал, мне еще долго удастся обойтись без этого, но теперь я вынужден. Ты не даешь мне делать то, что нужно.
— Стадийная мутация. Кумулятивный эффект. Понятно.
Пламя было слишком жаркое. Локк сделал шаг вперед, чтобы отойти от камина. Авессалом слегка попятился. Локк внимательно посмотрел на сына.
— Это и есть мутация, — сказал мальчик. — Не полная, но дедушка был одним из первых. Ты — следующая ступень. А я еще следующая. Мои дети будут ближе к полной мутации. Единственные специалисты по психодинамике, которые хоть чего-то стоят, — это гениальные дети твоего поколения.