Ярость
Шрифт:
– Последняя большая вспышка холеры произошла в 2010 году на Гаити. Тогда заболело более полумиллиона человек. Из них умерло более семи тысяч. Но существует очень эффективное противоядие и профилактические меры. Последняя эпидемия в нашей стране случилась в 1892 году, в Гамбурге, погибло более 8600 человек. Тогда Роберт Кох…
Веллер наклонился к Анне Катрине:
– Думаю, они неплохо в этом разбираются…
Она с ним согласилась:
– Да, на такие встречи не приходят без подготовки. Они уже давно занимаются этими проблемами, –
Нюссен прошелся изящными пальцами пианиста по своей ангельской шевелюре и сказал:
– Департамент водоснабжения здесь, в Нордене, отвечает за весь регион. – Он начал перечислять: – Аурих, Ольденбург, Ганновер, Хильдесхайм, Брауншвейг, Гёттинген, Меппен, Штаде, Браке, Люнебург… – Он прервал перечисление жестом, показав, что может перечислять еще долго. – Возможно, преступник считает, что в равнинных областях вроде Нижней Саксонии особенно сложно проконтролировать, чтобы ничего не попало в систему питьевой воды, но мы готовы к подобным угрозам.
Он посмотрел на Ютту Дикманн, которая продолжала теребить свой свитер, и она ему кивнула. Это трое явно собрались уходить. В комнате возникло негодование.
– А теперь мы все примемся за работу, за которую получаем деньги, – объявила Дикманн. – Кроме того, мы все будем хранить молчание и окажем коллегам любую поддержку, которая им понадобится.
Анна Катрина хотела что-то сказать, но ее никто не слушал.
Ютта Дикманн, доктор Кайзер и Нюссен попрощались, бесцеремонно помахав всем руками, хотя Анна Катрина громко крикнула им вслед:
– Подождите! У нас есть еще несколько вопросов, и я очень хочу получить на них ответы!
Рике Герсема похлопала Анну Катрину по плечу:
– Не только у тебя, Анна, не только у тебя.
– А до меня, очевидно, вообще никому дела нет? – пожаловался Руперт.
– Кстати, выглядишь ты неважно, – проворчала Рике Герсема.
Тогда Анна Катрина громко, на всю комнату задала вопрос:
– Если кто-то хочет шантажировать туристический район… Каким надо быть дураком, чтобы делать это в ноябре, когда здесь почти никого нет?
Вопрос повис в воздухе, словно клочья тумана. Веллер разогнал воздух рукой.
Словно олицетворенная нечистая совесть, в коридоре стояла Мария Реннефарт-Нойманн, приветливая молодая девушка, которая проводила с Рупертом тест Баума. По мнению Руперта, она была невыносимо, чуть ли не демонстративно здоровой, спортивной и в хорошем настроении.
– Вы забыли про нашу встречу? – спросила она, многозначительно улыбаясь.
– Какую встречу? Не знаю я ни о какой встрече.
– Вы же попросили меня помочь вам улучшить ваши сомнительные личные достижения, чтобы постепенно достичь уровня ваших коллег.
– Я вас ни о чем не просил, – прошипел Руперт. – Мне нужно в туалет. Не могли бы вы пропустить меня?
Она вытащила
Она развернула бумагу. Руперт сразу узнал штамп остфризской криминальной полиции.
– Точно, – рассмеялась она. – Вы меня ни о чем не просили, меня просила ваша начальница, старший полицейский советник Ютта Дикманн.
Руперт с трудом выдохнул. Он не знал, чем именно вызвано ощущение сжатия в его яйцах – смещением крестцово-подвздошного сустава или стрессовой ситуацией с этой женщиной в коридоре. В любой момент из комнаты для совещаний мог выйти кто-то из его коллег. Ему было неловко. Он не хотел быть причисленным к вышедшим в тираж сотрудникам и относиться к третьему разряду по физической подготовке.
Сильнее всего ему сейчас хотелось запустить руку в штаны, чтобы хотя бы поправить жмущие трусы, но он не мог сделать этого на глазах у этой девушки, и, как назло, именно в этот момент в коридор вышли Веллер с Анной Катриной.
Руперт считал, что в сомнительной ситуации лучшая защита – нападение, и он перешел на повышенный тон:
– Этот тест, – закричал он, – совершенно антинаучен!
Девушка сделала шаг назад. Она не ожидала такой эмоциональной атаки.
Анна Катрина остановилась и пристально посмотрела на Руперта. Она не могла припомнить, чтобы хоть когда-нибудь слышала прежде от Руперта слово «антинаучный».
Она дружелюбно кивнула Марии Реннефарт-Нойманн и спросила Руперта:
– Что ты имеешь в виду? Антинаучн… Разве для этого есть какие-то критерии?
– Да! Это совершенно несправедливо!
Девушка, проводившая тест Баума, спросила:
– Почему несправедливо? Такого я еще не слышала. Вы считаете, что кто-то жульничал? Обманывал вас?
Удар Руперта пришелся в воздух, словно он пытался нокаутировать противника на две головы выше себя.
– Нет же, черт побери! Но вы только подумайте, – он постучал себя по лбу. – Мужчин и женщин оценивают раздельно. Но при этом нельзя же сравнивать результаты двадцатилетних и пятидесятилетних и потом говорить, кто может дольше продержаться, кто быстрее или кто выше прыгает. Это просто идиотизм! – Он снова постучал себя по голове. – Человека нужно сравнивать по возрастной группе, а по-хорошему, даже по весовой категории, как в боксе…
Мария Реннефарт-Нойманн снова отступила назад, но теперь перед Рупертом встала Анна Катрина, словно хотела предложить себя в качестве спарринг-партнера в его тренировке по боксу.
– Коллега, боюсь, ты не прав, – сказала она. – Только представь себе это на практике. Пятидесятилетний коллега с лишним весом вступает в схватку с двадцатилетним преступником. Лучше всего, профессиональным кик-боксером. И что, коллега должен сказать: «Секундочку, секундочку, так нечестно. Подождите-ка, я позову полицейского вашего возраста и весовой категории»?