Ярость
Шрифт:
– Нет-нет. Напротив. Я же знаю, какую радость доставляет мужу твое присутствие.
Пока Франк Веллер, Хольгер Блём и Петер Грендель чокались друг с другом возле киоска с глинтвейном и благодушно ворчали на ветер, они не подозревали, что могут проснуться в кошмаре, который потрясет их жизнь и изменит целую прибрежную область.
В это самое время в Норден направлялась велосипедистка в непромокаемой одежде, она везла с собой три посылки. Одну – в почтовый ящик журнала «Остфризия», Штельмахерштрассе, 14, лично в
Отсюда ей было видно Остерштрассе, где было еще открыто несколько киосков рождественской ярмарки. Ветер принес аромат жареных сарделек и глинтвейна. Она решила, что может заслуженно отдохнуть и подкрепиться.
Ей понадобилось некоторое время, чтобы дождаться очереди – так много желающих толпилось возле киоска Тео. Все тянулись через чужие головы, заказывая яичный пунш.
Петер Грендель забрал напиток и протянул ей. За это она положила несколько монет в его широкую ладонь каменщика.
– Без сдачи! – весело воскликнула она. Петер передал деньги Тео, который даже не посмотрел, сколько там.
Ей нравились остфризцы, которые сбивались в непогоду вместе, словно табун лошадей, и закрывали друг друга от ветра. Ей нравились их сдержанные, спокойные манеры.
Хольгер Блём рассказывал, как брал интервью у одного остфризца, который эмигрировал с родителями в Индию тридцать лет назад. Там у них во владении было столько земли, что у него уходило пять часов, чтобы просто объехать ее на машине.
– У меня в свое время тоже была такая колымага, – посочувствовал Петер Грендель.
Под всеобщий хохот она заказала себе еще пунша и подумала: завтра вы все уже будете делать, что я прикажу. Или вы все умрете. Все!
Ей нравилось разглядывать их лица, представляя, что все они уже трупы.
Проснувшись, Анна Катрин услышала шум Северного моря и почувствовала аромат яичницы с крабами и черного чая.
Карола Гейде уже приготовила завтрак на троих и расставила стулья так, чтобы каждый мог свободно любоваться морем. Широкими, плавными движениями она разливала по стаканам воду из графина, словно в мире не было занятия важнее.
Уббо Гейде поднял стакан, приветствуя заспанную Анну Катрину:
– Жена говорит, утро всегда следует начинать с большого стакана воды.
И демонстративно выпил воду.
– Да, – рассмеялась Карола, – это словно принимать душ изнутри. – Она указала на накрытый стол: – Мы могли бы позавтракать в кафе «Пуддинг» или «Упстальсбум». Но я подумала, так тоже будет неплохо.
Она уже принесла свежие булочки из пекарни «Больте», и Анна Катрина набросилась на еду с волчьим аппетитом, прежде чем отправиться в душ.
«С этой парочкой, – думала она, – я чувствую себя удивительно свободно, как дома. У них всегда найдется для меня местечко, и здесь я могу сидеть за столом заспанная, в растянутой футболке. Как здорово!»
Она выпила еще один стакан воды. Ей понравилась идея о душе изнутри.
Хольгер Блём любил ездить по утрам на работу на велосипеде. Прекрасный способ проветрить голову и размять тело. Он ехал против ветра. Хорошая тренировка для мышц ног, подумал он.
Он открыл посылку не сразу и заметил, что на ней нет ни марки, ни почтового штампеля. Когда он взял ее, по руке у него пробежали мурашки, словно посылка была заряжена электричеством.
Сотрудница департамента водоснабжения, природной и береговой охраны Нижней Саксонии еще не утратила надежду, что кто-то сыграл с ними очень дурную шутку. И при этом боялась вдохнуть. Ей даже было страшно прикоснуться к себе кончиком собственного пальца.
Она оставила все лежать на рабочем столе, вышла из кабинета в уборную и помыла руки так тщательно, как не мыла еще никогда в жизни.
Потом она позвонила начальству.
Посылка лежала на рабочем столе, рядом с пакетиком арахисовых хлопьев. Хольгер Блём открыл её и вытащил сначала записку. Прочитал и тут же набрал номер 110.
Марион Вольтерс ответила:
– Полиция! Экстренный вызов!
– Меня зовут Хольгер Блём.
– Тот самый Хольгер Блём? – переспросила Марион Вольтерс, преисполнившись уважения. Она выписывала журнал «Остфризия», и ей нравилась его внятная манера письма.
– Да, Хольгер Блём из журнала «Остфризия». У меня тут в редакции есть кое-что, – деловым тоном продолжил он, – что должно вас заинтересовать. Кто-то угрожает отравить питьевую воду во всей Остфризии и, если я не ошибаюсь, приложил к записке образец яда, которым он собирается нас всех убить.
– А вы открыли? – уточнила Марион Вольтерс.
– Ну да, иначе мне бы едва ли удалось прочитать письмо.
– Я имею в виду образец яда.
– Я же не сумасшедший. Я не притронулся к бутылочке.
– Хорошо. Больше ни к чему не прикасайтесь. Вы можете стереть следы…
– Не проблема. Я и так не собирался.
Марион Вольтерс откашлялась. Все были страшно заняты. Кроме того, убийство в Лере задействовало все их силы.
– Господин Блём, не могли бы вы запаковать все это в пластиковый пакет и привезти к нам?
– Надеюсь, вы не серьезно?! Я должен везти вам биологическое оружие через весь Норден? И как? На велосипеде? На такси? Мне казалось, здесь сразу появится кто-то из ваших людей и все безопасно ликвидирует. У вас же определенно есть опыт в подобных вещах.
– Гм, да… Конечно. Прекрасно вас понимаю. Но возможно, мы столкнулись всего лишь со студенческой выходкой. Проделкой выпускников. Мы же не хотим стрелять из пушки по воробьям.
Блём раздумывал, не проще ли будет просто позвонить ее шефу.