Ярость
Шрифт:
— Может это случится как-нибудь в другой раз, — сказала Бонни, снимая ботинок и смотря внутрь.
— Нет никакго способа узнать, когда и как это случится, — сказал Елена твердо. — Но мы не могли быть неправы относительно этого.
— Возможно, — глубокомысленно произнес Аларих, — Способ есть. Я имею ввиду способ узнать, когда это может произойти. — Все вопросительно подняли глаза, и он добавил: — Нам нужно предсказание.
Глаза всех обратились к Бонни.
— О, нет, — Бонни сказала. — Я — против всего этого. Я ненавижу это.
— Это — большой дар… — начал Аларих.
— Это — ужасная боль. Вы просто не понимаете. Обычно предсказания оказываются ужасными. В большинстве случаев я узнаю вещи, которые не хочу знать! Но оказываться во власти этого еще ужасней. И впоследствии я даже не помню, о чем я говорила. Это отвратительно.
— Оказываться во власти? Что ты имеешь ввиду? — Аларих повторился, — В чьей власти?
Бонни вздохнула. — Это — то, что случилось со мной в церкви, — сказала она терпеливо. — Я могу совершить предсказание по воде или читая линии на ладони, — она взглянула на Елену, и затем продолжила — Или что-либо другое, подобно этому. Но иногда случается так, будто кто-то использует меня, чтобы говорить через меня. Это похоже на то, как будто кто-то поселяется в моем теле.
— Как тогда, на кладбище, когда ты сказала, что там что-то, что поджидает меня, — сказала Елена. — Или как когда ты предупредила меня не идти к мосту. Еще когда ты пришла ко мне на обед и сказала, что Смерть, моя смерть, была в доме. — Автоматически она посмотрела на Дамона, который спокойно ответил на ее пристальный взгляд. „Однако, это было неправдой“ — подумала она. Дамон не был ее смертью. Что же тогда означало это пророчество? На одну секунду что-то мелькнуло в ее сознании, но прежде, чем она успела сконцентрироваться, вмешалась Мередит.
— Это похоже на другой голос, который говорит через Бонни, — объяснила она Алариху. — Она даже выглядит иначе. Быть может, в церкви вы были недостаточно близко, чтобы заметить это.
— Но почему вы не говорили мне об этом? — Аларих был возбужден. Это ведь очень важно! Ваше молчание было безответственным… Ведь это могло дать нам важную информацию об уничтожении Другой Силы, или, по крайней мере, ключ к разгадке, как бороться с ней.
Бонни покачала головой. — Нет. Это — не то, что я могу вызвать сама, и это не отвечает на вопросы. Оно просто случается со мной иногда. И я ненавижу, когда это происходит.
— Ты имеешь ввиду, что не делаешь ничего, чтобы вызвать это? Такое случалось когда-либо прежде? Чем это может быть вызвано?
Елена и Мередит, знавшие очень хорошо, что может быть причиной, посмотрели на друг друга. Елена закусила губу. Это был выбор Бонни. Это должен был быть выбор Бонни.
Бонни, держащая голову руками, стрельнула взглядом на Елену сквозь рыжеватые завитки своих волос. Затем она закрыла глаза и застонала.
— Свечи, — произнесла она.
— Что…?
— Свечи. Пламя свечи может способствовать этому. Я не уверена в этом. Поймите, я не обещаю ничего…
— Сходите кто-нибудь в лабораторию науки. — сказал Аларих.
То, что происходило сейчас, напоминало сцену, когда Аларих первый раз проводил с ними урок и попросил поставить их стулья в круг. Елена осматривала лица в этом круге, устрашающе освещенные пламенем свечи. Здесь был Мэтт, твердо сомкнувший губы. Рядом с ним Мередит, ее темные волосы отбрасывали тени вверх. И Аларих, с рвением наклонившийся вперед. Затем Дамон, свет и тень плясали по его лицу. И Стефан, его высокие скулы выглядели в этом свете слишком резкими для глаз Елены. И наконец, Бонни. Она выглядела в освещении свечи слишком маленькой и хрупкой.
„Мы связаны“ — подумала Елена, одолеваемая тем же чувством, что и в церкви, когда она держала за руки Стефана и Дамона. Она вспомнила тонкий белый круг из воска, плывущего в блюде воды. „Мы сможем сделать это, только если будем держаться вместе“.
— Я собираюсь лишь изучать пламя свечи, — произнесла Бонни, ее голос немного дрожал. — И не буду думать о чем-либо другом. Я собираюсь полностью открыть мою душу для этого, — Она начала глубоко дышать, пристально вглядываясь в пламя свечи.
И затем случилось то, что уже происходило раньше. Лицо Бонни разгладилось, всякое его выражение исчезло. Ее взгляд окаменел, как у каменного херувима на кладбище.
Она не произнесла ни слова.
И вдруг Елена поняла, что они не договорились, о чем будут спрашивать. Она обдумывала это, решая, какой же вопрос лучше задать. — Где мы можем найти Другую Силу? — спросила она, и в тот же момент у Алариха вырвалось: — Кто ты? — их голоса перемешались и сплелись в один.
Чистое лицо Бонни повернулось, охватывая весь круг невидящим взглядом. Голос, который не был голосом Бонни, произнес: — Идемте и увидите. (долго думала, как лучше перевести эту фразу… дословно звучит так!)
— Минуту, — произнес Мэтт, поскольку Бонни встала, все еще находясь в трансе, и сделала шаг к двери. — Куда она идет?
Мередит схватила ее пальто. — Мы идем за ней?
— Не прикасайтесь к ней! — отрезал Аларих, подпрыгивая, так как Бонни вышла за дверь.
Елена взглянула на Стефана, а затем на Дамона. Единодушно, они последовали за уходящей в темноту Бонни, выходя из кабинета.
— Куда мы идем? На какой из вопросов она отвечает? — требовал Мэтт. Елена смогла только покачать головой. Аларих бежал трусцой, чтобы не отстать от скользящих по земле шагов Бонни.
Она чуть замедлила движение, потому что они вышли на снег, и, к удивлению Елены, пошли к автомобильной стоянке, туда, где была припаркована машина Алариха. Бонни остановилась там.
— Мы не поместимся здесь все, мы с Мэттом будем следовать за вами. — быстро сказала Мередит. По коже Елены прошла дрожь предчувствия, когда ее обдуло холодным воздухом со стороны машины Алариха, открывшего двери с обеих сторон для нее, Дамона и Стефана. Бонни села вперед. Она смотрела прямо вперед и ничего не говорила. Но как только Аларих выехал со стоянки, она подняла белую руку и начала указывать им путь.