Яростный горец
Шрифт:
Один огромный прыжок, и Ларина оказалась перед вирраном, преградив ему дорогу. Теперь, когда они оба оказались на земле, нужды скрываться уже не было, и она вновь сделалась видимой. Ощетинившись, вирран распахнул пасть, полную острых как бритва зубов, припал к земле и угрожающе зашипел. Невозмутимая улыбка скользнула по губам Ларины. Уверенная в своей силе, она приготовилась к схватке.
Вскинув лапы, вирран продемонстрировал ей свои когти. Однако Ларина нисколько не испугалась. Слегка присев, она спокойно ожидала нападения. Раньше она с некоторой опаской прибегала к своей силе, но
Мерзкая тварь опасливо метнулась сначала в одну сторону, потом в другую, словно примериваясь, с какой стороны атаковать. Потом, решившись, сделала огромный прыжок и повисла на Ларине, глубоко вонзив когти в руки девушки. Ларина, слетка поморщившись от боли, запустила когти в грудь виррана. Она увидела, как округлились его глаза, когда ее пальцы нащупали его сердце.
– Ты не принадлежишь к этому миру, – сурово проговорила Ларина за миг до того, как вырвать сердце у него из груди.
Она с омерзением отшвырнула в сторону кровавый комок. Бездыханное тело виррана упало на землю, мертвые глаза уставились на звезды, равнодушно наблюдавшие за их схваткой. Ларине хотелось поскорее вернуться к себе, но нужно было замести следы – не хватало еще, чтобы кто-то из обитателей замка, отправившись на утреннюю прогулку, обнаружил мертвого виррана.
Поморщившись, она ухватила виррана за лапу и оттащила в лес. Позже она вернется, чтобы сжечь труп вместе с вырванным ею сердцем. Ларина оглядела себя – она была с головы до ног покрыта кровью и тряслась от холода. Вокруг не было ни души.
Господи, как же она устала от одиночества. Малькольм настоящий друг, которому можно рассказать все, но разве может он понять, что она чувствует, когда дает волю обитающей в ее теле богине? Кузен даже представить себе не может, какую силу она чувствует в себе, когда отпускает богиню на свободу. Впрочем, оно даже к лучшему: знай Малькольм, насколько она сильна, возможно, и близко бы к ней не подошел.
А Ларина и так уже лишилась семьи, став изгоем в собственном клане, и случилось это, как раз когда богиня, обойдя мужчин их рода, остановила свой выбор на ней. Она не вынесет, если потеряет и Малькольма.
Конечно, она понимала, что приближается тот день, когда ей придется заставить его уйти – ради его же собственного блага. Если Малькольм останется с ней, то навсегда потеряет возможность жить собственной жизнью. А он решительно отказывался оставить ее, чувствуя свою ответственность за то, как ее семья некогда поступила с ней. Кроме того, Малькольм добивался, чтобы клан вновь принял Ларину к себе.
Тяжело вздохнув, Ларина зашагала к замку. Она была уверена, что, вернувшись в свою комнату, обнаружит там Малькольма, поджидающего ее с платьем и кувшином теплой воды, чтобы она могла смыть с себя кровь и переодеться. В таких случаях он никогда не задавал вопросов – даже когда видел ее раны.
Конечно, Малькольм знал, что Ларина бессмертна. И тем не менее зрелище того, как ее раны заживают прямо у него на глазах, всякий раз казалось ему чудом. Только в такие моменты он, кажется, понимал, что убить ее можно, лишь отрубив голову.
При мысли о том, что рано или поздно Малькольма придется прогнать, у Ларины разрывалось сердце. Однако если Фэллон окажется тем Маклаудом, которого она так долго искала, ей придется научиться доверять ему – ибо Маклауды были единственными, кто мог помочь ей скрыться от Дейрдре.
Ларина убрала с лица растрепавшиеся во время схватки волосы. Ей придется признаться Фэллону, что она такой же Воитель, как и он сам. А о том, что Свиток хранится у нее, не должна знать ни одна живая душа. И Фэллон в том числе.
В свое время, отпуская на волю богиню, она дала клятву. И эта клятва стала для нее всем, особенно когда Ларина прочла нескрываемую гордость в глазах отца. Она безумно страшилась своей судьбы, но отец с самого начала верил в нее. Он знал, что никто лучше ее не сможет сохранить Свиток. Ларине оставалось только надеяться, что отец прав.
Если даже по каким-то причинам Фэллон Маклауд откажет ей в помощи, с Малькольмом все равно придется проститься, с грустью подумала Ларина. Хотя это и рискованно. Слишком много он знает о ней. Если Дейрдре узнает, сколь много Малькольму известно о Воителях, жизнь его не будет стоить и ломаного гроша.
Ларина почувствовала острый укол совести зато, что согласилась разделить свою ношу с Малькольмом. Хотя и отчаянно нуждалась в друге. Малькольм никогда не подводил ее. Однако если он попадет в лапы Дейрдре, ей конец. Малькольм, конечно, будет держаться до последнего, но рано или поздно все расскажет Дейрдре.
А если это произойдет, на земле не останется места, где она могла бы спрятаться.
И виновата в этом только она сама, с горечью подумала Ларина. Она обязана была держать язык за зубами – нельзя было рассказывать Малькольму больше того, о чем он сам мог догадаться. Но самую непростительную ошибку она совершила, признавшись ему, зачем ищет братьев Маклауд.
Ларина машинально потрогала шею в том месте, где ее коснулся язык Фэллона. И вздрогнула от удовольствия, вспомнив, как его горячее мускулистое тело прижималось к ней, как его дыхание опалило ей щеку.
Ей вдруг разом стало трудно дышать, соски напряглись и затвердели. Тело Ларины горело – холодный ночной ветерок, от которого она только что ежилась, теперь казался приятным. Остановившись, Ларина сделала несколько глубоких вздохов, стараясь взять себя в руки. Фэллон не должен знать, как на нее действует его присутствие. Иначе он получит преимущество, а этого Ларина позволить не могла.
Настало время поговорить с ним начистоту. Если Фэллон откажется помочь, тогда ей придется скрываться. На кого бы ни охотился вирран, на нее или на Фэллона, след привел его в замок.
А это плохой знак.
Подобравшись к замку, Ларина вновь сделалась невидимой и только после этого рискнула проскользнуть в свою комнату. Как она и ожидала, внутри ее ждал Малькольм. Стащив с постели одеяло, Ларина закуталась в него и только после этого позволила себе материализоваться.
Увидев Ларину, Малькольм испустил облегченный вздох.