Яростный свет
Шрифт:
Стыд снедал Габриэля.
— Это не так, сэр. Уверяю вас…
— Не забывай, — строго сказал Лопес. — Я был там. Не умаляй серьезность моих слов отрицанием.
Щеки Габриэля покраснели. Он почувствовал себя провинившимся ребенком.
— Конечно, сэр.
Лопес сложил руки за спиной и повернулся к нему лицом.
— Совет попросил меня передать наше решение. Мы приговариваем тебя к девяти годам, которые должны закончиться к твоему тридцатилетию.
Сердце Габриэля упало, но он кивнул. Он был готов взять на себя всю
— Приговор будет приведен в исполнение так, как Совет Убежища сочтет нужным. Однако Совет запросил твоего участия в принятии этого решения.
Габриэль в замешательстве вскинул голову.
— Сэр?
— Как бы ты предпочел провести эти девять лет, Габриэль? Как думаешь, какой вклад ты мог бы внести в восстановление общества, в преображение этого мира в лучшее место для всех?
Габриэль не смог сдержать ухмылку на лице. Он точно знал, что хотел сделать. Чего бы хотела от него Надира.
Теперь Габриэль опустился на колени и достал из рюкзака герметичный медицинский чемоданчик. Он открыл его и показал Мике ряды запечатанных флаконов. Половина из них закрывалась синими крышками, другая половина — красными.
— Вакцина для неинфицированных. Лекарство для инфицированных.
Мика потрясенно уставился на них. Он поправил очки, быстро моргая.
— Ты отправляешься в большой мир. В поисках выживших. Чтобы вручить им лекарство.
Габриэль боролся с нарастающим комком в горле. Это будет нелегко. Но это правильное решение. Это его искупление.
— Я должен это сделать.
Мика кивнул, наконец-то поняв.
— Ты вернешься.
— Я всегда буду возвращаться. — С тех пор как родился Мика, он не разлучался с братом больше чем на несколько дней, если не считать короткого путешествия на «Гранд Вояджере» до того, как Мика присоединился к нему. — Может быть, однажды, когда тебе надоест это место, ты захочешь пойти со мной.
— Я так и сделаю, — решительно сказал Мика.
Габриэль заключил брата в крепкие объятия.
— Только мы, — прошептал он.
Мика улыбнулся сквозь непрошеные слезы.
— Всегда.
Глава 38
Амелия
— Мы можем поговорить? — Спросил Габриэль.
Амелия сидела на верхней ступеньке мраморной лестницы Капитолия и смотрела на пышную зелень площади Единства. Наступила первая неделя марта, и снег уже почти растаял. Несколько детей гонялись друг за другом вокруг ухоженных живых изгородей, окаймляющих площадь.
С трудом верилось, что всего несколько недель назад снег и трава обагрились кровью бойцов Сопротивления и солдат Коалиции. Сейчас казалось невероятным, что они с Габриэлем стояли здесь под дулами автоматов, а президент Слоан требовала их убить.
Еще труднее было поверить, что все наконец закончилось.
Амелия перевела взгляд на видневшиеся вдалеке валы у плазменной стены. Она все еще не решалась подняться
— Он умер героем, — хрипло сказал Габриэль.
Она кивнула, не в силах ответить.
— Я не хотел уходить, не попрощавшись, — проговорил Габриэль через мгновение.
Ее взгляд метнулся к нему, сердце застучало сильнее. Амелия не хотела прощаться с ним, никогда. Но и говорить такое она не имела права.
— Габриэль…
— Я не жду от тебя никаких ответных слов. Просто хочу, чтобы ты знала, я люблю тебя.
У любви множество сторон, она глубока, как океан, и многогранна как бриллиант. Любовь может ранить. Она может причинять нестерпимую боль.
Иногда любовь бывает токсичной. А порой можно любить кого-то и в глубине души понимать, что эта любовь не самая лучшая для тебя, что ты предназначен для чего-то другого.
Можно искренне любить человека, но не выбрать его.
Глядя на Габриэля, Амелия осознала правду. Она не могла его выбрать. Потому что теперь она стала сильнее. Бывает, понимание того, что лучше для тебя, гораздо важнее собственных чувств.
Габриэль оставил на ее сердце не один шрам. Есть вещи, которые не может исправить даже прощение.
Между ними все так запуталось. Но в глубине души Амелия понимала, что вернуться к Габриэлю будет предательством по отношению к самой себе.
А этого она не могла сделать.
— Я понимаю, — заверил он. — Тебе не нужно мне ничего объяснять. Я вижу все по твоим глазам.
Она не стала извиняться. Ей не за что было просить прощения.
И все же Амелии горько видеть боль в его глазах, боль, отразившуюся в ее собственном сердце. С грустью она осознавала все то, что могло бы у них быть, но не сложилось, и уже никогда не произойдет.
Но Амелию это устраивало.
— Я никогда не перестану любить тебя, — хриплым голосом сказал Габриэль. — Но Мика подходит тебе больше. Он гораздо лучше меня.
Сердце Амелии наполнилось теплотой. Габриэль по-прежнему был ей очень дорог. И всегда будет. Дружба — это еще одна форма любви. Не меньшая, но другая. Она так же реальна, так же сильна.
— Я никогда не думала, что ты изменишься. Но ты доказал, что я ошибалась. Ты хороший человек, Габриэль.
Он печально улыбнулся ей.
— Друзья?
Амелия улыбнулась в ответ.
— Уже давно.
Вечером после ужина Амелия отправилась на прогулку по площади. На ней были удобные джинсы и футболка. Воздух все еще оставался прохладным, особенно ночью, но она наслаждалась свежим ветром на голой коже. Он пробуждал ее чувства, заставлял снова поверить в то, что она жива.
Хотя комендантский час официально отменили, большинство людей к моменту появления звезд не выходили из дома. Где-то лаяла собака, жужжали насекомые, какое-то маленькое существо шелестело в живой изгороди рядом с ней. Впрочем, на улице по большей части было тихо.