Ярый князь
Шрифт:
«Видимо, Берке-Сарай уже близко», – решил Ярослав. На стоянке цепи с него сняли, даже руки не связали, и только ноги были обхвачены толстой веревкой за щиколотки. За время пути он стал бронзовым от солнца и ветра, а чтобы раб не разленился, на стоянках под присмотром охраны его заставляли работать: рубить сушняк для костров, если таковой находился, таскать из карбасов тяжёлые медные котлы для приготовления пищи. Изредка ему вручался изогнутый татарский меч, и он сражался с двумя, а то с тремя воинами охраны, стараясь их не поранить. Купец после схватки всегда подходил
– Хорош урус, хорош воин!
Уход купца в город не предвещал ничего хорошего. Ярослав понимал, что если он не убежит сегодня, то завтра такой возможности может и не представится. Развязать на ногах путы было пустячным делом – воин, повязавший их, сделал это так, для порядка. За время плавания к молодцу привыкли и уже не замечали. Уйти просто, а дальше что? Как добраться до русских земель. Волгой? Только безумный мог решиться на такое. Степью? Далеко не уйдёшь! И тут Ярослава осенило: «Ачихожия! Вот кто поможет мне! Не может не помочь!»
Но как найти ханского посла в огромном городе? Да и при новом хане удержался ли Ачихожия в своём посольском чине?
Ярослав, снедаемый нетерпением, еле дождался захода солнца. Он быстро освободился от пут и юркнул в прибрежные кусты. Но идти в исподних портах, даже ночью, молодец не рискнул. Ярослав вошёл в воду и водой приблизился к карбасам. Где что лежит, высмотрел ещё давно, и теперь оставалось только выбрать нужные тюки с одеждой и оружием.
«Только бы с обувкой не промахнуться!» – пришла неожиданно мысль, от которой беглец чуть не рассмеялся. Вначале оружие! Руки нащупали завёрнутое в тряпицу… «Кинжал, – определил Ярослав безошибочно. – А это меч, лезвие прямое, наш, русский, в ножнах и с перевязью. А это что? Пояс! Ай да я!» Имея в руках кинжал, вспороть тюк с одеждой было проще простого.
«Надо торопиться! Скоро караванщики сядут вечерять, и тогда меня хватятся! Но уж теперь так просто меня не взять, а кроме того, десяток воинов ушли с купцом… Но всё едино надо спешить».
Ярослав тихо вышел из воды и по песчаной кромке быстро направился вдоль берега, всё дальше и дальше уходя от ночной стоянки купеческого каравана. Сколь прошёл, не ведал, только когда впереди у берега показались костры, он остановился. Оделся, опоясался мечом. Напрасно опасался за обувку, сапоги пришлись впору.
«Теперь ждать! При дневном свете надо осмотреть себя, а потом уже идти в город».
Ярослав не боялся, что язык монголов ему не знаком. Он знал от Ачихожии, что в столице Орды на каких только языках не говорили… Одежда – вот что было самым опасным: кому соответствовало то, во что он был сейчас одет: новгородскому купцу, княжескому гридю или монгольскому сановнику, арабскому купцу, военачальнику или простому воину. Но тогда меч должен быть с лезвием-полумесяцем, а не прямым, как у него.
Придавленный тревожными мыслями Ярослав не заметил, как уснул, и только когда солнечные тучи ласково коснулись щеки, он размежил веки.
«Что ж, штаны тёмно-синие, рубаха белая, полукафтан… Будет жарко, сниму… сапоги без каблуков, мягкие, татарские… Да и бог с ними… Не купец, не воин, не татарин… И так сойдёт. Вот только борода и волосы! За время пути оброс!»
Ярослав на берегу ближе к воде выкопал ямку, подождал, пока она заполнится – лицо отразилось как в серебряном зеркале. Вытащил кинжал. Лезвие наудачу оказалось острым. Путём неимоверных усилий, он укоротил бороду и усы, а волосы на голове стянул отрезанной от полукафтана полоской. Оглядев своё лицо в стоячей воде, остался доволен. «Теперь можно и в город!»
Путь оказался неблизок. Только к полудню, обойдя несколько утопающих в зелени за высокими каменными изгородями загородных усадеб ханских сановников, Ярослав вышел к окраине простиравшегося от края и до края стольного ордынского города. Новгородец знал, что город велик, и даже побывал в нём с ушкуйниками, но что он такой огромный, даже представить себе не мог.
«Как же искать в нём Ачихожию?»
Как в русских или татарских городах-крепостях, посадов не было. Только была степь… и уже городские улицы – ровные, мощёные, дома каменные, один на другой непохожие. По рассказам рязанского боярина Михаила Никодимыча и по рассказам ханского посла Ярослав знал, что в Сарай-Берке поставлен православный храм и службу в нём правит епископ Афанасий.
«Вот кто мне поможет!» – решил молодец и уверенно направился по прямой как стрела улице к центру города. Именно там, недалеко от дворца великого хана, была поставлена церковь.
Только ближе к вечеру, изрядно утомившись, Ярослав оказался перед небольшой, но каменной церковью, над чёрной маковкой которой, видимо, покрытой свинцовым листом, в лучах заходящего солнца сиял золочёный крест. Епископа в храме не оказалось, но церковный служка провёл молодца в добротный каменный дом.
Епископ оказался высоким, широкоплечим, с аккуратно постриженной бородой и усами мужиком, облачённым в светло-серую рясу.
– С чем пожаловал, сын мой?! – густым басом рявкнул священнослужитель. – Почто не знаю?
– Благослови, отче, – встал на колени Ярослав.
Осенив крестом, епископ Афанасий положил мощную широкую длань на склоненную голову.
– Встань. Пылью пахнешь… Иди умойся… Проводи, – кивнул он церковному служке.
Наскоро приведя себя в порядок, Ярослав прошёл в покои епископа.
– Издалёка… – не спрашивая, а лишь уточняя, пробасил епископ. – Никак с Руси. С чем пожаловал?
– Из Руси! – склонил голову Ярослав. – Не своей волей я здесь…
– Добре! Садись к столу, вечерять будем. Позже расскажешь.
Уже заполночь новгородец окончил свой рассказ. Епископ его не перебивал. Лишь однажды, когда Ярослав рассказывал о встрече с великим князем владимирским Дмитрием Ивановичем, он уточнил: «А епископ Алексий тоже в беседе участвовал?»
В завершение рассказа владыка Афанасий заверил:
– В деле твоём я тебе помощник. Ачихожию не знаю, но найду, будь в надёже. Ты же иди почивать. Арсений, – позвал он служку, – проводи.