Ящик для писем от покойника (сборник)
Шрифт:
Если бы Мовлади был опытным сыскарем, он сказал бы: вас видели вместе. Вот и выкручивайтесь тогда! Но из его слов Сергей понял, что их вместе не видели, и мальчишеское лицо его осветилось неподдельной радостью. Каждый оперработник и каждый агент имеют легенду посещения места встречи, поэтому Сергей уверенно предложил:
— Давайте послушаем Аюба!
«Хасан» не спеша запустил руки в карманы штанов и достал оттуда по пригоршне круглых коричневых лесных орешков.
— Фундук! Я там фундук рвал. Мое любимое лакомство, между прочим.
— Что тебе в нашем лесу фундука не хватает?
— Ха!
— Шайтан с тобой! Ну а ты? — обратился Мовлади к Сергею.
— У меня девушка живет в Галашках.
— Ее имя?
— Если я назову ее имя, вы же первые ее зарежете за то, что она мусульманка, путается с неверным. Должен сказать, что это очень красивая и достойная девушка.
— Оба вы лжете! — взъярился начальник контрразведки, но Муртаза поставил его на место, сказав, что непойманный вор вором не считается, и позволил Сергею ехать.
Сергей пошел к своей кобылке и еще раз взглянул на часы. На беседу с Мовлади ушло всего пятнадцать минут, но это были те самые минуты, которые стоили ему жизни.
В лесу неожиданно возник шум, какой производит крупный зверь. Сквозь шелест подлеска и треск сучьев на полевой стан прорвался всадник, который крикнул сходу:
— Муртаза, дорога на ущелье перекрыта войсками!
Заурбеков и бровью не повел.
— Эй, чекист, погоди уезжать! — остановил он Сергея. — Объясни: что все это значит?
— Откуда мне знать? У нас свои задачи, у армии — свои.
— Нет, брат, так не пойдет. Сейчас я пошлю разведчиков проверить лесные тропы. Если окажется, что и там войска, ты умрешь.
— Я посол.
— Ты не посол. Ты говно на лопате. Я с тобой говорил как с человеком, а ты целые сутки засирал мне мозги, чтобы погубить меня и моих людей!
Сергей знал, что в лесу уже полно солдат и что играть в дипломатию не имеет смысла, а потому сказал главарю банды все, что думает о нем и его людях:
— Ты зверь, Муртаза, и люди твои — звери. Все вы по горло в крови и человеческого обращения не заслуживаете. Сегодня вас убьют, и это самая справедливая участь для тебя и твоих приспешников.
— Но ты погибнешь раньше нас, русская собака, и смерть твоя будет во сто крат страшнее нашей.
Муртаза обернулся к бандитам и крикнул, указывая на Сергея:
— На костер его!
Гора сухого хвороста в мгновенье ока вознеслась под тутовым деревом. Сергея втащили наверх и прикрутили к стволу электрическим проводом. Убийца Никанорова Ширвани намотал белый флаг Сергея на палку, окунул импровизированный факел в солярку и запалил его.
— Без моего приказа не поджигай! — приказал Муртаза и пошел к своему коню, который был давно оседлан и ждал его.
Конь слегка просел под грузным бандитским комбригом, но затем легко и бодро понес его по лагерю. В седле Муртаза чувствовал себя уверенней, чем на земле. Да и командовать было сподручней.
Похожий на обезьяну мальчишка Ширвани, держа в одной руке отцовское ружье, а в другой факел, кривляясь, корча ужасные рожи и издавая визгливые вопли, скакал у ног Сергея, исполняя древний языческий боевой танец, который его далекие предки отплясывали
— Слушай, гяур, а это правда, что земля круглая?
— Земля круглая, — убежденно ответил Сергей.
— Вот и наша русская училка врала про круглую землю. Мы сожгли ее дом вместе с ней.
Самоутверждение дикаря осуществляется через зверство, и чем слабее и меньше племя, тем страшнее зверство, подумал Сергей. Он поднял голову и увидел за кукурузным полем быструю горную речку Ардан и зыбкую солнечную дорожку на ее воде. Так вот же она, та самая последняя строфа, о которой говорила Вера! Как он раньше не догадался! В ней вечность жизни и любви:
То солнца луч, то лунный свет На волны бросят зыбкий след. Он путеводная мне нить — Искать тебя, любить и жить.Мимо прошел «Хасан», ведя в поводу тяжело груженную лошадь. Он не смел поднять глаз, чтобы хотя бы взглядом проститься с Сергеем.
— Бентаройский мулла предатель, — громко, так чтобы слышал агент, сказал Сергей.
«Хасан» кивнул, давая понять, что информация принята.
В лесу с обеих сторон затрещали выстрелы. Это разведчики Муртазы наткнулись на чекистские дозоры.
— По коням! — крикнул Муртаза. — Уходим через кукурузу к реке и по руслу — в ущелье. Все лишнее бросить!
И уже обращаясь к Ширвани, добавил:
— Поджигай!
В этот миг метрах в четырех от Муртазы с трескучим грохотом взорвалась тяжелая мина. Взрывом его обожгло, ослепило, оглушило, сбросило с коня, но не ранило. Ему понадобилось минут десять, чтобы оклематься. Ширвани получил несколько мелких осколков в спину и шею. Он выронил ружье и факел и на пару секунд потерял сознание. Очнувшись, пополз к факелу, оставляя за собой кровавые следы, дотянулся-таки до заветной палки и сунул ее под кучу хвороста. Быстрый огонь молниеносно превратил безобидные сухие ветки во всепоглощающий высокий и жаркий костер. Но Сергей ничего этого уже не знал, не видел, не чувствовал. Ему повезло даже в момент казни: осколок все той же мины чиркнул по его сонной артерии, и он безжизненно обвис на своих путах, окунувшись с головой в дым и пламя. А между тем другие мины продолжали рваться в бандитском стойбище, сея смерть, хаос и панику, усугубляемую работой снайперов, которые укрывались в лесу.
Взрыв первой мины был сигналом к атаке эскадрону Удальцова. И не успело эхо этого взрыва прокатиться по горам, как Удальцов, спрятавший свой эскадрон под крутым обрывом на берегу Ардана, обернувшись к своим бойцам, сказал вполголоса: «Время, ребята!» По узкой дороге они гуськом выбрались из-под кручи — сто конников и две пулеметные тачанки — и очутились на косогоре в километре от кукурузного поля, за которым уже шел бой. Эскадрон быстро развернулся для атаки — конники в центре, пулеметы на флангах.