Ящик для письменных принадлежностей

Я, нынешний владелец ящика для письменных принадлежностей, приобрёл его в предпоследний год двадцатого века за тысячу немецких марок у официанта из Будвы вместе с загадочной улыбкой, которую он вынес из кухни отеля над порцией кастрадины, приготовленной в тот вечер для посетителей ресторана.

— Не желает ли господин купить необычный дорожный ящик? Морской. Капитанский. С письменным прибором, с отделениями для карт, подзорной трубы и так далее, — вполголоса обратился ко мне в тот вторник официант, подавая ужин.

— Можно посмотреть?

— Я смогу показать вам его утром, во время завтрака. Он у меня здесь, в отеле.

— Принеси, —

распорядился я, подумав о том, что у молодых есть время быть мудрыми, а у меня на это времени больше нет.

Ящик оказался большего размера, чем я ожидал, он мне понравился и стал моим.

Судя по всему, когда-то он принадлежал семье Дабинович из Доброты и служил капитану во время плавания для хранения судового журнала. Впоследствии он попал в один из старых которских особняков, и в его отделениях оказалось много разных вещёй, относящихся к более позднему времени. В конце концов, по словам официанта, уже в наши дни ящик ещё раз совершил плавание по морю, правда, для хозяина, которому он тогда принадлежал, это путешествие закончилось печально.

— Я, впрочем, об этом особо не расспрашивал, — добавил официант, — ведь, узнав тайну, и сам становишься частью тайны. А зачем мне это нужно? Да и кроме того, всё, что известно о прежнем владельце ящика, может поместиться в дупле гнилого зуба. Владелец был неразговорчив, и от него никогда ничем не пахло. Даже потом… Из плавания не вернулся. Потому эта вещь и продаётся…

Ящик был сделан из красного дерева и окован латунью. Пустой, он весил немногим меньше четырёх килограммов, или, как сказал официант, был весом с небольшую собаку. Длина и ширина 51 на 27 сантиметров, высота 17,5 сантиметра. Такие, на первый взгляд странные, размеры объясняются, видимо, тем, что в то время и в том месте, где он был изготовлен, применялись другие единицы измерения — дюйм, фут или что-то ещё.

— Если уж вы так придирчивы, — сказал официант, — учтите: то, что имеет силу для сантиметров, имеет силу и для единиц, в которых когда-то измерялось количество души или любви…

С боковых сторон ящика в дерево врезано по металлической пластине с кольцом. Хотя на вид оба кольца совершенно одинаковы, назначение их различно. Правое (если смотреть со стороны замка) можно извлечь из углубления в латунной пластине и использовать как ручку при переноске этого дорожного предмета. Левым кольцом нельзя воспользоваться, если замок ящика закрыт. Стоит потянуть за него при открытом замке, выдвинется находящийся сбоку внешний ящичек. Когда замок открыт и крышка ящика откинута, видно, что внутри у него, как в трёхэтажном доме, три уровня. В этих трёх этажах размещёно пятнадцать отгороженных отделений, ящичков, углублений и отсеков, пять из которых потайные. Одни из них расположены в верхнем, другие в среднем, а третьи в нижнем уровне ящика. Кроме того, в самой утробе ящика для письменных принадлежностей скрыт ещё один ящичек — музыкальная шкатулка. Получается, что ящик для письменных принадлежностей как бы скрывает её во чреве.

В ящике имеется шесть замков. Один из них наружный, и он виден на передней стенке закрытой шкатулки. Это замок фирмы LH. M. GR Patent Tompson. К нему есть ключ, который владелец может носить с собой. Тот, кто решится лизнуть замочную скважину наружного замка, убедится в том, что она солёная. По этому и некоторым другим признакам можно заключить, что ящик побывал в морской воде, однако ясно, что совсем недолго и что внутри он не промок. В этом нет ничего удивительного, потому что при изготовлении таких капитанских ящиков на их водонепроницаемость всегда обращали особое внимание. Остальные замки находятся внутри. Назначение их различно. Некоторые из них только выглядят замками, а на самом деле ими не являются.

Мне эта вещь принесла больше хлопот, чем пользы, потому что пришлось как следует потрудиться, чтобы

обнаружить все тайные отсеки и проникнуть в них. И отпереть все замки. Кстати, больше всего мне в этом помог нюх, потому что каждое из всех этих давно уже не открывавшихся отделений обладало своим собственным, отличным от других запахом. Не исключено, что кроме обнаруженных мною пятнадцати ящичков и отсеков там кроется ещё какой-нибудь потаённый закуток, до которого мне не удалось добраться, и его, быть может, отыщет кто-то из будущих владельцев этого громоздкого предмета…

В тот момент, когда ящик для письменных принадлежностей перешёл в мою собственность, он не был пустым. В нём находились разные предметы, не представлявшие, правда, большой ценности. Часть из них, несомненно, принадлежала ещё первому её хозяину, жившему в XIX столетии, а всё остальное тому, кто взял её с собой в море в конце XX века. Исходя из всего, что до сих пор обнаружено мною в ящике для письменных принадлежностей и внимательно изучено, о нём и его содержимом можно сообщить следующее:

Верхний уровень ящика для письменных принадлежностей составляют:

его крышка (1)

и пять отделений (2-6).

Крышка ящика для письменных принадлежностей (1) сделана таким образом, что в полностью открытом виде образует с самим ящиком наклонную плоскость, состоящую из двух частей и покрытую сукном. Ею можно пользоваться как письменным столом. Её длина в два раза превышает длину самого ящика, которая составляет около 54 сантиметров.

На внешней стороне крышки имеется латунная пластинка в форме эллипсообразного солнца, на ней немецким готическим шрифтом вырезана дата — 1852 — и инициалы Т. А. Р. На выцветшем сукне внутренней поверхности крышки остались пятна от пролитого рома и чернил красного цвета, а также надпись. Это фраза на итальянском языке, которая переводится так:

«Всякий раз, когда Европа заболевает, она просит прописать лекарство Балканам».

Если поднять крышку, предназначенную для письма, под ней обнаружится пространство, слабо пахнущее корицей. Мастер, сделавший ящик для письменных принадлежностей, несомненно, считал, что под крышкой должны размещаться карты и инструменты для определения положения судна. Однако сейчас здесь нет ничего, кроме следов нюхательного табака и пачки из сорока восьми почтовых открыток, перевязанных синей ленточкой. Все они адресованы одному лицу, какой-то мадемуазель Henriette Dauville из Perouge, Франция, но ни одна из открыток не была отправлена. На них нет почтовых штемпелей, и все они, кроме одной, изображают арку Defence в Париже.

Исключение составляет последняя открытка, на ней не Париж, а венецианские кони. Текст на открытках написан по-французски, одним и тем же красивым женским почерком, с наклоном, противоположным направлению письма, и крестиком вместо буквы «i». На дне этого большого отделения ящика лежит зубочистка из утиного пера и вывернутая наизнанку кружевная перчатка, сделанная в Которе. Она надушена ароматическим маслом «Кипрская роза».

Если сложить открытки в том порядке, в котором они были написаны, станет ясно, что одной или двух не хватает, однако это не мешает получить представление о том, что хотела сообщить своей подруге в Perouge неизвестная парижанка. Всё написанное в неотправленных открытках, хранившихся в ящике для письменных принадлежностей, следует ниже.