Ящик Пандоры. Книги 1 – 2

Гейдж Элизабет

И на самом деле, когда Диана осматривала магазин, пока Лаура снимала необходимые мерки, она казалась холодной и неприступной. Постоянного клиента лучших парижских салонов, Диану навряд ли могло поразить неофициальное и людное заведение Лауры. Она спокойно сидела, пока Лаура делала первоначальные наброски, и вела совершенно простую и обыденную беседу с подругой, с которой пришла.

Это было довольно странно, но высокомерный вид Дианы и тот снобизм, который она проявляла в беседе с подругой, не заставили Лауру невзлюбить ее. Лаура чувствовала, что за маской неприступной леди высшего сословия скрывается нежное, чем-то обеспокоенное и легко ранимое существо.

Ее холодный и насмешливый вид, за которым Лаура угадывала страх, был лишь внешней оболочкой, необходимой ей для создания образа идеальной светской леди. Казалось, что больше всего на свете она нуждается в чьей-нибудь поддержке и утешении.

Лаура была рада помочь Диане, она была тронута тем, что у такой красивой женщины, которой восхищаются все мужчины, так много личных тревог и забот.

Лаура сумела найти ту тоненькую ниточку, которая связывала внешний образ Дианы с ее сущностью, и отразила это в своих набросках.

К удивлению Лауры, Диана пришла в восторг от рисунков, и тут же дама высшего общества уступила место восторженной школьнице. Очень скоро обе женщины перешли от обсуждения общих деталей нарядов к предметам более конкретным: ткань, отделка, аксессуары. Хотя Диана была очень требовательным клиентом и, конечно же, ее не волновал вопрос о денежном счете, она была очень уступчивой в отношении изменений моделей. Она явно предпочитала, чтобы Лаура следовала своему художественному чутью в моделировании ее нарядов.

Диана хотела стать другом Лауры, а не только получать хорошие наряды и удовольствие от ее работы. Это приятно отличало ее от других богатых клиенток, и Лаура старалась сделать все в лучшем виде. Ее одежда смягчала черты Дианы, ее холодный и надменный вид; в одежде Лауры Диана казалась новым человеком, по сравнению с тем образом, который создавала вся ее коллекция модной и шикарной одежды.

Диана была в таком восторге, что сумела убедить издательство «Мода» позволить ей написать статью о работе Лауры с демонстрацией ее коллекций. Номер выходил в этом месяце, и Лаура не могла не осознавать, насколько он был важен для будущего ее салона. Заметка в «Моде», напечатанная с одобрения Дианы Столворт, означала, что известность Лауры распространится среди высшего света, что обещало много хороших заказов.

С того первого визита Диана приходила к Лауре еще несколько раз, заказывая каждый раз все новые и новые наряды. Диана была в таком восторге от работ Лауры, что невольно закрадывалось чувство недосказанности. Лауре казалось, что Диана хотела, чтобы в ее моделях было еще что-то, чего она не могла или не хотела обозначить открыто.

Лаура начала подозревать, что это «что-то» – особое настроение, которое должно притягивать будущего мужа Дианы, Хэйдона Ланкастера. Было хорошо известно, что долгая дружба Дианы с красивым молодым орденоносцем, получившим назначение при Эйзенхауэре, должна скоро привести к официальной помолвке. Из-за внимания, какое Диана уделяла всем мелочам в своих туалетах, и обеспокоенности тем, как она будет в них выглядеть, можно было предположить, что у нее были причины для такого волнения по поводу будущей помолвки.

Лаура не удивилась, когда Диана попросила ее привезти последние заказы домой для того, чтобы примерить их в знакомой обстановке.

Диана несомненно хотела выглядеть идеально. Лаура была рада угодить ей в этом.

Лаура имела очень приблизительное представление о бизнесе Столвортов. Ей казалось, что он был связан с химией, но она не была в этом уверена.

Великолепие дома, возникшего перед глазами Лауры, поразило ее воображение. Дом был построен в неоклассическом стиле; он напоминал Лауре те великие европейские особняки, которые она видела на картинах в учебниках по архитектуре, когда училась в колледже. Было похоже, что подъезд, с его массивными колоннами и антаблементами, построили еще много веков назад. Это был шестиэтажный особняк, украшенный фронтонами и пилястрами.

Лаура спрашивала себя, действительно ли такие места могут существовать в Нью-Йорке, городе, который, как ей казалось, она очень хорошо знала. Они остановились перед домом; шофер и слуга в ливрее помогли ей выйти из машины, а потом аккуратно взяли ее коробки и понесли в дом. Лаура увидела лужайку со скульптурами и представила себе, как летом там проходят вечеринки, совершенно скрытые от бурной жизни в городе высокими гранитными стенами, окружающими дом.

– Прошу вас, мадам, следуйте за мной, – сказал дворецкий, открывая дверь. – Мисс Диана ждет вас.

Лаура знала, что она вошла с заднего входа, и потому не видела фасада особняка, специально оформленного для приема гостей. Тем не менее то, что она уже увидела, было потрясающе. Дворецкий провел ее по холлу, в котором стояли маленькие столики и стулья, принадлежащие разным эпохам, антикварная ценность которых, должно быть, исчислялась в астрономических суммах. Резные столики были сделаны из орехового и красного дерева, некоторые из них с мраморной поверхностью, на них стоял фарфор, как европейский, так и восточный, который Лаура даже не могла оценить. На стенах висели картины художников, которых она изучала в колледже: Мэри Кассэт, Шагал, Матисс. Каждая была в красивой рамке и подсвечена специальными незаметными лампами.

Лаура была поражена, когда проходила мимо этих бесценных произведений искусства. Она с трудом могла поверить, что такими сокровищами может владеть одна семья. Лаура не могла удержаться от мысли, сколько Столворты заплатили за эти работы на парижских и лондонских аукционах.

Увидев эти картины, Лаура испытала не только благоговение перед ними, но и какую-то печаль. Казалось, картины находились в заключении еще большем, чем в музее. Лаура знала, что обитатели дома быстро проходят по этому холлу, спеша на встречи и совещания, и совершенно не обращают внимания на эти, уже сделавшиеся привычными глазу полотна, на которые студенты с восхищением смотрели бы часами; они висели здесь никем незамеченные, превратившись в обычные предметы интерьера.

Дворецкий вместе с Лаурой поднялся в маленьком лифте наверх, и там он проводил ее в ярко освещенный салон. На полу лежали красивые ковры, стояла шикарная мебель, а на стенах висел ряд европейских пейзажей восемнадцатого века в тяжелых позолоченных рамах и несколько портретов американских родственников и предков Столвортов. На одной из стен висел красивый гобелен Обюссона; а коллекция фарфора была еще более внушительна, чем внизу в холле.

– Мисс Диана сейчас будет здесь, мадам, – сказал дворецкий. – Хотите что-нибудь выпить?

– Нет спасибо. Все хорошо.

Лаура посмотрела в высокое во французском стиле окно. Из комнаты открывался восхитительный вид на Парк с прудом Консерватории, была видна пристань и озера дальше. По дорожкам прогуливались пешеходы и проносились мотоциклисты. Прелесть Парка, который был как будто запечатлен на фотографии, нельзя было увидеть с первого этажа. Совершенно очевидно, что Нью-Йорк вел двойную жизнь. Например, сейчас Лаура видела город с новой стороны, о существовании которой не знала раньше, ибо этот город был так далек от нее.