Ящик водки. Том 3
Шрифт:
— Грамотных было немного, их жалели. А ты знаешь, что сарацины завоевали фактически всю Испанию — и даже Южную Францию? Остановили их только под Пуатье, в ходе знаменитой битвы, в которой франки их победили.
— А ты это все знал от рождения или вычитал из книжек?
— Конечно, из книжек.
— Из книжек и дурак может вычитать.
— Ха-ха! Это хорошая фраза.
— Я думал, ты умный, эрудированный, а ты, оказывается, все вычитываешь из книжек.
— Ха-ха! Так вот после Пуатье уже
— А сейчас опять… Каждый второй школьник во Франции — кто? Угадай.
— Араб?
— Да, да! Мусульманин. То есть взрослых арабов пока меньше, но на детском уровне все уже решено. Судьба Франции определена.
— Ну, понятно: они рожают больше. А потому что многоженство у них разрешено!
— Да. Возможно. Что касается того, что Константинополь нам не достался по объективным причинам, — так хорошему танцору всегда яйца мешают.
— Да нет, ну, старик, это очевидно. Ну, вспомни, Лев Толстой, «Севастопольские рассказы».
— Да, да, понятно, что всегда можно найти какие-то оправдания. Но факт остается фактом: кто-то вышел на Средиземное море, а кто-то не смог. Мешали, не мешали — это уже второй вопрос. Мешали всем. Одни позволяют себе помешать, а другие — нет. Это как если бы ты проспал приватизацию и потом бы обижался, что кто-то чего-то себе хапнул. А ты нет.
— Да, Европа не хотела усиления влияния России в Средиземном море. Представляешь, чего бы было, если бы все Балканы присоединились к России? Ты можешь себе представить? Это была бы мировая держава!
— Так что же выходит? Россия не справилась со своей главной задачей! Не реализовала национальную идею!
— Не справилась. Не смогла стать великим славянским государством.
— У страны было предназначение, был смысл…
— Смысл был такой: Россия — Третий Рим. Третий Рим!
— Но нам сказали: нет! Этого не будет.
— Не будет Третьего Рима…
— Это все равно как если бы в свое время немцам сказали: никогда вы не объедините свои германские княжества в единую Германию. Будете и дальше барахтаться на уровне Лихтенштейнов и Монако.
— У нас еще хуже получилось. Предназначение Руси было такое: построить Третий Рим, возродить римскую доблесть, римский дух, византийский дух. Россия к этому готовилась пятьсот лет. И когда она, наконец, созрела для этого, ей сказали: нет.
— Самое главное в жизни — оно и не состоялось.
— Логика следующая. Человека тренировали всю жизнь, он должен был стать олимпийским чемпионом. Готовили, готовили… Говорили — ты в этих соревнованиях не будешь участвовать: вдруг ты потянешься, порвешься. Тебе надо готовиться к главному. Он на тренировках такие результаты показывает!
— И тут — бойкот Олимпиады.
— Да! Объявляют: мы не поедем на эту Олимпиаду.
— И когда после этого говорят, что надо придумать русскую идею, и делают вид, что такой идеи отродясь не было… Это вяло звучит.
— Россия должна была стать великой славянской православной империей. Вся ее история — подготовка к этому. Петр Первый не случайно начал с Азова — а не с Нарвы. Это уж потом он начал через Балтику пробираться. К Европе. Потому что понял, что через Черное море не пролезть.
— Вот мы сейчас об этом с тобой почему говорим? Потому что это вовсе не является общепризнанным фактом. Мы к этому продираемся…
— Нет, ну почему? Милюков-то именно это говорил.
— Господи, где это он говорил? Кому?
— Это было общеизвестно накануне Первой мировой войны.
— Но в учебниках, по которым мы учились, этого не было. Там что-то врали про передел рынков, про империалистических хищников…
— Да, нас этому не учили.
— Значит, у нас забрали это основное видение России, русских задач. И мы должны об этом на старости лет сами догадываться, читая Милюкова!
— Да. Но подсознательно-то мы это чувствуем. Ты, кстати, помнишь, с чего мы вообще начали? С дискуссии о причинах такой неадекватной ревности к хохлам. Вот она откуда!
— А ведь точно!
— Хохлам даром досталось то, что кровью полито, типа, реками русской крови. Мазепе досталось, который продал Петра за бочонок золота и сбежал вместе с короной нации к султану, присягнул ему. Досталось этим пидорасам — Свинаренкам различным.
— Сам ты пидорас! А кровью, кстати, полито русской — а не немецкой.
— И еще какой немецкой!
— Ладно! Откуда — немецкой?
— Ну а кто там офицерами были, в этой армии? Все эти Минихи и прочие всякие Тотлебены…
— Ты забыл, что матрос Кошка — из хохлов.
— Это уж потом. А при матушке Екатерине немцы были. Они участвовали в отвоевании северного Причерноморья у турок. Петр Первый обосрался, не смог отвоевать его — ни Азов, ни Прут. Под Прутом, как ты помнишь, он в плен попал, его жена откупила чуть ли не за ночь с пашой.
— Но тогда не было немецкой большой политики.
— Кстати говоря, у Петра жена — немка была. Екатерина Скавронская. Ха-ха! Служанка пастора Глюка из восточнопрусского Мариенбурга.
— Да. Уж ни того ли, который первый перевод Библии на латышский язык сделал? Ха-ха.
— Кстати, вполне возможно. Года совпадают. Не так много, наверное, было пасторов Глюков в Ливонии…
— Да.
— Она дала турецкому паше, и за это Петрушу выпустили. А так бы сидел бы он в плену у турецкого султана… Она, немка, выручила русского императора.