Ясень и яблоня. Книга 2: Чёрный камень Эрхины
Шрифт:
Глаза Регинлейв вдруг погасли. Он решил совсем не то, что она хотела.
– До этих пор тебе еще надо дожить! – Она усмехнулась, и эта усмешка с неприятной внезапностью вдруг напомнила Торварду Эрхину. – А это будет не так-то просто. Бергвид Черная Шкура и его новый друг Эйрёд, конунг тиммеров, на полных парусах плывут к Аскефьорду, и я не думаю, что на уме у них поднесение тебе подарков и обеты вечной дружбы. И не знаю, успеешь ли ты туда раньше них. А если успеешь, то найдется ли у тебя хотя бы один корабль на каждые их два корабля.
Торвард переменился в лице. Он не сразу сумел повернуть свои мысли от любви к такому приземленному предмету, как оборона фьялленландских берегов. И в то же время
Никакая опасность для самого себя не наполнила бы Торварда таким ужасом, как мысль о беззащитном Аскефьорде, к которому приближается это мстительное чудовище. Ему страстно хотелось протянуть руки через море, подхватить весь Фьялленланд и спрятать за пазуху.
И при этом он ощущал и странное облегчение – ведь теперь он точно знал, что ему делать и где он нужен. Он мог больше не колебаться, не сомневаться, а мчаться домой – туда, где он действительно на месте!
– Хей! – Торвард обернулся к дружине и призывно махнул рукой. – Бросай всю эту дрянь, собираться! Возвращаемся домой! Иначе Бергвид Черная Шкура будет в Аскефьорде раньше нас!
Хирдманы бросали утренние дела и бежали к нему. Прыгая с уступа на уступ, Торвард спускался к площадке ночлега и уже не помнил ни о Регинлейв, ни об Эрхине. И тем более о том смутном сомнении, которое было у него мелькнуло: а вдруг это будет вовсе не Эрхина – та возлюбленная, в руку которой он сам вложит нож?
Теперь, когда все расчеты и знамения давали полную уверенность в успехе, Бергвид Черная Шкура рвался в бой и жаждал обрушиться на Фьялленланд грозою и громом. Но возле него были умные люди, которые сделали из рассказов Коля свои выводы. Умный Эйрёд конунг без труда нашел взаимопонимание с Вильбрандом из Хетберга и с Сигвидом Вороной.
– Нам нужно не разорять берега и не грабить прибрежные хижины! – втолковывали они втроем упрямому мстителю. – Все равно там много не возьмешь, только соленую селедку да старые шкуры. Наша главная цель – Аскефьорд. И даже точнее – золотое обручье кюны Хёрдис и тот волшебный камень, который у нее хранится. Ну, и все те сокровища, которые старый конунг и молодой награбили за морями и которые мы теперь, конечно, разделим по справедливости. А если фьялли будут знать о нас заранее, кюна убежит в Черные горы со всеми сокровищами. И мы ничего не получим!
– У нее же там целая крепость высотой в сто локтей!
– И целое войско бергбуров, которые повинуются одному ее слову!
– Нужно любой ценой не дать им убежать в горы со всем имуществом и скотом!
– А значит, они не должны знать о нашем приближении!
Их было трое против одного, и даже его собственная сестра их поддерживала, так что в конце концов Бергвиду пришлось смириться. Не очень-то ему хотелось осуществлять свою справедливую, полжизни вынашиваемую месть тайком, как ночной вор, но его убедили, что это для его же пользы. На север мимо Рауденланда корабли шли порознь, и предводители их называли себя другими именами, изобретая для любопытных раудов всякие ложные цели похода: торговать с уладами или вандрами, искать славы на Эриу, мстить кровным врагам с Козьих островов. Молодой Халльдор Змей, родич Эйрёда конунга, и вовсе выдумал: еду, мол, свататься к йомфру Гроа, родственнице Роллауга конунга!
Все эти цели вполне оправдывали наличие больших боевых кораблей с дружиной. Но у границ Фьялленланда осторожность пришлось усилить: вдоль берегов, рассказывая на стоянках те же «лживые саги», плыли только самые маленькие из кораблей. Большие, в том числе все корабли Бергвида и сам Эйрёд конунг, трое суток провели в открытом море, не приставая и вообще не показываясь в виду берегов. Бергвид принес жертвы Ньёрду, и владыка морей не тревожил их бурями в эти дни.
Перед Аскефьордом все корабли собрались вместе и к берегу приблизились после заката. Многие, особенно тиммеры, возмущались тем, что их вынуждают нападать ночью и тем навлекать на себя позор, но Эйрёд конунг успокаивал их: ведь их врагом сейчас выступают не простые люди, а колдуны и бергбуры. За прошедшие годы молва превратила кюну Хёрдис в настоящую великаншу, и тиммеры, да и квитты тоже, ожидали увидеть на ее месте чудовище в два человеческих роста, с головой как бочка и пастью как котел.
Миновала полночь, тьма постепенно стала рассеиваться. Переждав самое глухое время, когда в темноте нельзя отличить сушу от воды, корабли один за другим, как вереница голодных драконов, обогнули Дозорный мыс и стали входить во фьорд. Словно черные тени, они бесшумно, на веслах, шли по тихой воде, где изредка поблескивали лунные блики.
У причалов Бергелюнга и Висячей Скалы оставалось по несколько кораблей: Эйрёд конунг настоял, что начинать битву все должны одновременно, по данному знаку. Бергвид на своем «Черном Быке», в сопровождении пяти или шести квиттингских кораблей, шел к Конунгову причалу.
До рассвета оставалось совсем недолго, когда наконец впереди появилась широкая песчаная площадка, обрамленная поодаль высокими старыми соснами. И квиттам, и самому Бергвиду казалось, что под покровом ночи они миновали грань Иного Мира и заплыли в сагу. Сколько лет Аскефьорд означал для них гнездо драконов, источник зла, черную пропасть, откуда приходят грозы и где пожирается все то лучшее, чего Квиттинг лишался все эти тридцать лет.
В их воображении это был не то Асгард, не то Нифльхель, но на деле это легендарное место оказалось не похоже ни на то, ни на другое. Обычные постройки, то усадьбы за земляными стенами, то рыбацкие хижины с соломенной или дерновой крышей, полоски огородов с рядками для прополки, маленькие полевые наделы, сараи и лодки у воды, рыбные сушилки с сотнями желтоватых тушек на ветру, каменистые выпасы – все как везде!
«Черный Бык» коснулся днищем песка, и Бергвид наконец-то взмахнул рукой. До главной цели всей его жизни оставался только один шаг. У него кружилась голова от предвкушения близкого торжества и притом от ощущения конца жизни: вот-вот он отомстит, и тогда жить дальше будет незачем и невозможно!
Он спрыгнул с борта, но сам не верил, что ноги его стоят на песке Аскефьорда, что сапоги его омывает та самая вода, в которую фьялли все эти тридцать лет сталкивали боевые корабли, чтобы идти разорять его родину. В руках его были щит и копье, но он не ощущал их тяжести. Со всех кораблей вокруг, впереди и позади, на всей протяженности фьорда звучали вразнобой боевые рога, и рев сотни драконов гулко отдавался в каменных стенах над водой. Даже один корабль, с пением рога проходя по фьорду, давал знать о себе сразу всем; что же вышло теперь, когда заревела в ночной тишине сразу сотня рогов! Сама богиня Бат издала свой ужасающий вопль над Аскефьордом, песнь смерти многих и многих.
Вооруженные квитты и тиммеры прыгали в воду со всех кораблей, выбирались на берег и бежали к домам, а навстречу им выскакивали полуодетые или даже вовсе не одетые фьялли, наспех подхватив то оружие, что попалось под руку. Все ждали увидеть перед собой туалов, и внезапное появление совсем другого врага, нежданного, непредсказанного, но такого многочисленного и яростного, поначалу многих заставило растеряться. Сопротивление хижин и мелких хуторов было подавлено почти мгновенно: тех из хозяев, кто не погиб сразу, разоружали и запирали в сараях и хлевах вместе с женщинами и детьми.