Яшмовая долина
Шрифт:
На этот раз песня была другой — интенсивная симфония с быстрым темпом и тяжелым барабанным боем. Музыка, свет и движения были синхронизированы безупречно.
— Это идеально, — пробормотала я. — Как ты думаешь, сколько попыток им потребовалось, чтобы добиться такого совершенства?
— Я не знаю.
Я прислонилась к его руке, моя голова коснулась его плеча. Он не отодвинулся и не оттолкнул меня, поэтому я не сдвинулась с места.
— Думаю, идеальность переоценивают.
— Согласен.
— Когда я была ребенком, я очень злилась, когда что-то было неидеально. Например, если
Вокруг меня лежали кипы скомканной бумаги, а по лицу текли слезы, потому что я не могла сделать правильный рисунок.
— Я не знаю, что произошло, и почему я это сделала, — сказала я. — Однажды я пыталась нарисовать папе открытку ко дню рождения. Он любит лошадей, и когда я спросила его, что он хочет получить в подарок на день рождения, он сказал, чтобы я нарисовала ему лошадь. Ты когда-нибудь пытался нарисовать лошадь?
— Нет.
— Ну, поверь мне. Это трудно. У меня не получалось. Я всё пыталась и пыталась. Я просто хотела подарить ему эту лошадь и порадовать его. И у меня была специальная бумага, очень плотная. Как они называют такую бумагу?
— Картон.
— Да, картон. Его трудно скомкать, поэтому я разрывала свои поделки пополам. В общем, я была на последнем листе и испортила лошадь. Но бумаги у меня больше не было. Поэтому я стащила коробку с красками Талии из ее спальни и закрасила свою уродливую лошадь. Это были просто беспорядочные цветные вихри, но я покрыла всю страницу, до самых краев. К тому времени, когда я закончила, краска была повсюду. Талия рассердилась, потому что я использовала ее совсем новые краски. Мама рассердилась, потому что я устроила беспорядок и размазала краски по полу. Но я любила эту открытку. Папа повесил ее в своем кабинете, хотя это была не та лошадь, которую он хотел. Она и сейчас там висит. И он не знает, что под всеми этими красивыми цветами скрывается очень уродливая лошадь.
Шоу фонтанов подходило к концу, струи воды всплескивали брызги так высоко в воздух, как только могли.
— Мне нравится совершенство, — пробормотала я. — Мне нравятся и несовершенства. Мне нравятся дикие и безрассудные моменты, которые ты никогда не забудешь.
Как сегодня.
И снова шоу закончилось слишком быстро, вода потемнела и медленно успокаивалась. Но я не была готова к спокойствию. В кончиках моих пальцев бурлила энергия. Гудела под кожей. Поэтому я отошла от барьера, вращаясь по кругу с вытянутыми в стороны руками. У меня подкосились ноги, но прежде чем я успела споткнуться, сильная рука схватила меня за локоть, помогая сохранить равновесие.
— Ух ты! — я хихикнула. — Больше я не буду кружиться. Опьянение и высокие каблуки не сочетаются.
— Хочешь вернуться в отель?
Я надулась.
— Не очень.
Мне было весело. Это была лучшая ночь за последние годы. Что-то в Вегасе, в толпе, в энергии, было освобождающим.
Сегодня не было никаких обязанностей. Никаких ожиданий.
— Ты правда пьян? — я положила руки на бедра, изучая лицо Джаспера. — Ты не выглядишь пьяным.
Он хихикнул.
— А как я должен выглядеть?
— Не
— Я расслаблен.
Я закатила глаза.
— Ты весь скован. Мы же должны веселиться.
— Я снял для тебя рубашку.
— Это правда. И это было весело для меня, — я постучала себе по подбородку. — Сделай что-нибудь. Прямо сейчас. Докажи, что ты пьян.
Глаза Джаспера снова прищурились.
— Например?
— Ну не знаю. Это же ты раньше здесь жил. Что такого спонтанного можно сделать в Вегасе?
За Джаспера ответил проходящий мимо мужчина.
— Пожениться.
Я фыркнула.
— Мы не можем пожениться.
— Почему нет? — спросил парень, продолжая идти, подняв руки.
— Да, — сказал Джаспер. — Почему нет?
2. ДЖАСПЕР
Шорох одежды, которую запихивали в чемодан, наполнил спальню отеля. Затем послышался топот босых ног, когда Элоиза на цыпочках направилась в ванную. Через несколько секунд она также на цыпочках вернулась обратно. Затем раздался приглушенный хлопок, вероятно, ее косметичка присоединилась к ее одежде. За этим последовал щелчок молнии, каждая выемка застегивалась так медленно, что было больно слышать.
Моя жена тайком сбегала.
Моя жена.
Я боролся с желанием выругаться в подушку. У меня кружилась голова. Головная боль, пульсирующая в висках, была не столько от вчерашнего алкоголя, сколько от сегодняшней утренней ситуации.
Но я не смел пошевелиться и лежал совершенно неподвижно, дыхание было неглубоким и почти бесшумным.
Элоиза думала, что я еще сплю. Пусть будет так. До поры до времени. Пока я не пойму, как все исправить.
О чем я, черт возьми, только думал?
Я женился на Элоизе. Женился.
Это слово уже несколько часов вертится у меня в голове. Несколько часов, которые я должен был провести во сне.
Вот только прошлой ночью я спал не более нескольких минут за раз. Каждый раз, когда я засыпал, Элоиза прижималась к моему боку или прижималась к моей спине. Большую часть ночи я провел, оттесняя её к противоположному краю кровати. Но каждый раз, когда я отодвигался, она следовала за мной.
Любительница обниматься. Конечно, я женился на женщине, которая любит обниматься.
Я ненавидел обниматься.
Блять. Блять. Блять.
Моя голова раскалывалась от каждого беззвучного проклятия. Из всех глупых решений, которые я принимал в жизни, вчерашнее было, безусловно, наитупейшее.
Элоиза снова прошла в ванную и закрылась там, прежде чем включить свет.
Когда я открыл глаза, из-под двери показался свет. Кран включился, и я поерзал, зарываясь лицом в подушку, и издала стон.
Могло ли это быть еще большей катастрофой?
Прошлой ночью я около часа размышлял о том, как бы улизнуть, пока она спит, чтобы оттянуть неизбежный неловкий разговор о распутывании этого бардака. Но все уже было кончено. Это была не какая-то случайная женщина, с которой я потрахался прошлой ночью.