Ясновидящая, или Эта ужасная «улица»
Шрифт:
— А дальше… А дальше, если моя гипотеза верна, так, значит, все сходится.
— Что сходится? Ну чего сходится? — Миша сердито уставился на Матильду, а та стала загибать правой рукой пальцы на левой.
— Смотрите: Альфред был сыном профессора, а Лешина бабушка сказала, что Валя тоже сын профессора. Лешка Тараскин, конечно, человек отчаянный, но он, между нами говоря, шпана шпаной, а Валентин — совсем наоборот… Вот Тамара его и полюбила. А кто с ножом за поясом ходит? Тараскин! А кто Тамару ножом из ревности пырнул? Тараскин! А кто Валю за что-то ненавидит? Тараскин!
— Знаешь… Тебе бы романы придумывать, а не тут болтать, — заметила Нюра.
Теперь
— Нюрк! Ну, ты дай договорить!
Это ободрило Матильду, и она продолжала с еще большим увлечением:
— А теперь посмотрите: Тараскин сам сказал, что Валентина ненавидит… А за что ему ненавидеть? Только за то, что он воспитанный и вежливый? Нет, тут что-то странно получается. Ну и вот. А если этот Валентин по-другому Альфредом называется — тогда все сходится: и то, что он профессорский сынок, который Тамару у Тараскина отбил, и то, что Тараскин его за это ненавидит и разделаться с ним решил.
— Всо сходытся! — уверенно сказал Зураб, и в этот момент к ребятам подошла Оля. Красивые четкие губы ее были сжаты в чуть заметной улыбочке, а глаза как-то загадочно прищурены.
— Оля! — вскричала пылкая Русико. — Оказывается, Валя — это никакой не Валя, а тот самый Альфред!
— Как этот понимать? — спокойно спросила Оля.
Ей наскоро в несколько голосов рассказали о предположении Матильды, одни — уверенно и горячо, другие — посмеиваясь. Оля обратилась к Матильде:
— Ты умней ничего не могла придумать? Выходит, твой Альфред такой дурак, что едет в гости к злейшему врагу?
Матильда оторопела и очень огорчилась, но ее выручила Русико:
— Зачем так говоришь! Тараскин для вида помирился с Альфредом, а сам придумал месть.
— Вот! — оживилась Матильда. Она хотела добавить, что у нее такое предчувствие и что предчувствия никогда не обманывали ее, но не успела.
— Тараскин дома? — вдруг деловито спросила Оля.
Ей сказали, что Тараскин недавно ушел встречать Валентина и что, похоже, у него за поясом нож. Оля усмехнулась.
— Тараскин не встретит своего Валентина, — чересчур спокойно сказала она. Все, конечно, почти что хором спросили ее почему, и она объяснила: — Очень просто: моей маме почти каждый месяц приходится ездить в Ленинград. Они совместную работу ведут с каким-то там институтом. И мама себе расписание составила: когда какие поезда выходят из Москвы и Ленинграда и когда прибывают. Я посмотрела этот листочек, и там поезда, прибывающего в двадцать восемнадцать не оказалось. Есть, наоборот, восемнадцать двадцать.
— Выходит, в телеграмме напутали, — заметила Нюра.
— Выходит, что этот Валя очень скоро должен сюда прибыть, — сказала Оля. — Почтовый адрес ему известен, если телеграмму прислали, а Москву он знает, ведь только этим летом уехал в Ленинград.
— Выходит, что так, — согласилась Нюра.
Оля была права. Мама Вали Рыжова действительно напутала, посылая телеграмму. Валя, как вы сами понимаете, был уверен, что Леша его встречать не придет, но он знал, где живут теперь Тараскины. Валя купил на вокзале десять газет, чтобы спать на них в случае надобности, вынул фонарь и запер чемоданчик в автоматической камере хранения. Фонарь Валя обернул газетами и сунул под мышку, понимая, что такой сверток выглядит довольно странно. Кроме того, на руке у Вали висел непромокаемый плащ, которым мама снабдила его, узнав, что ожидается похолодание и осадки. Плащ, конечно, тоже можно было бы оставить в камере хранения, но Валя не решился расстаться с ним: будет чем накрыться, если придется спать на газетах.
В тот самый момент, когда Валя выходил из автобуса около универсама, на противоположной стороне улицы Леша Тараскин садился в другой автобус. После вчерашнего разговора с Ленинградом у него осталось шестьдесят копеек. Он решил доехать до отдаленного кинотеатра и провести там время, которое требуется для того, чтобы добраться до вокзала, встретить своего «врага», каким-то неизвестным образом «рассчитаться» с ним и вернуться к себе во двор с видом мрачным и таинственным. Приятели не заметили друг друга, и Валя, расспрашивая прохожих, двинулся искать дом номер восемнадцать. Он приглядывался к немногочисленным мальчишкам своего возраста, но они на уголовников не походили. Кроме того, Валю смущало то, что он до сих пор не представлял себе, каким образом он внедрится в банду. Неудачными оказались и поиски убежища для ночлега. Уже совсем недалеко от дома номер восемнадцать Валя вошел в подъезд девятиэтажного блочного здания, поднялся в лифте на самый верхний этаж и вместо обычной лестницы, ведущей на чердак, увидел лестницу железную, похожую на пожарную, и вела она не к двери чердака, а к закрытому люку в потолке. На всякий случай, положив вещи на пол, Валя забрался по этой лестнице, потолкал люк, но тот оказался на запоре. Ночевать на площадке, куда выходили двери нескольких квартир, было, конечно, глупо.
Следующее здание оказалось кирпичным, какой-то нестандартной архитектуры. Но в подъезде, куда Валя сунулся, сидела старушка и что-то вязала.
— Ты к кому, мальчик? — спросила она.
— К Петровым, — наобум ответил Валя.
— К Петровым? А в какую квартиру?
— В эту… в тридцатую.
— Нету здесь никаких Петровых и нету тридцатой квартиры. Иди, иди, мальчик!
В торцовой стене того же дома Валя обнаружил невзрачную дверь. Открыв ее, он увидел лестницу, ведущую в подвал, тускло освещенную лампочкой. Снизу доносился гул мотора, и оттуда шло тепло. Валя догадался, что там бойлерная, и спускаться по лестнице не стал.
Он прошел еще несколько шагов, вдруг резко остановился, стукнул кулаком по лбу и довольно громко сказал:
— Ду-урак!
После этого он с минуту простоял, проверяя, все ли он правильно сообразил. Ну конечно, все правильно! Какой же он идиот, что раньше об этом не догадался! Получив телеграмму, Лешка, несомненно, показал ее своей банде, и там знают: никакой Велентин Рыжов, которого надо бить, к Тараскину не приедет. Значит, можно спокойно явиться к Лешке под вымышленным именем, сочинить вместе с Лешкой то, что у разведчиков называется легендой, внедриться таким образом в банду и разработать совместно с Тараскиным план ее ликвидации.
Обдумав все это, Валя сунул газеты в ближайшую урну. Фонарь он запрятал в карман плаща и повесил его на руку так, чтобы фонарь не был заметен.
Уже в сумерках Валя подошел к дому номер восемнадцать. Здесь напротив друг друга возвышались два жилых корпуса, а между ними тянулось что-то вроде бульварчика, где росли большие деревья и кое-где кусты. Валя помнил почтовый адрес Тараскиных, но не знал ни номера корпуса, ни номера подъезда, в котором находилась квартира номер двадцать два. Валя пошел вдоль одного из корпусов, останавливаясь перед каждым подъездом и разглядывая таблички с номерами квартир. Взглянув на таблички, он озирался, чтобы убедиться, не наблюдает ли кто-нибудь за ним, и снова смотрел на номера.