Ясновидящая
Шрифт:
— По правде говоря, Шерри, я еще не думала о помощниках, во всяком случае, надо посмотреть в течение нескольких недель, как пойдут дела.
— Но одной вести дела в таком магазине вам будет нелегко.
Во время преподавательской работы Шерри научилась настойчивости.
— Да, пожалуй…
Тори еще раз внимательно посмотрела на Шерри. Молодая, хорошенькая, потная после пробежки. Очень откровенная. И, в сущности, она права. Тори пришла в восемь утра, сделала новые заказы, проверила документацию, уже сбегала в банк и на почту. Не то чтобы ей
— Вы застали меня врасплох. Пожалуйста, напишите ваш адрес и номер телефона… И дайте мне время подумать.
— Здорово. — И Шерри взяла ручку. — А вон мой партнер, — кивнула она на окно: около Монго уже стояли, восхищаясь, женщины. — Вы заключите сделку сразу с двумя работниками на одно жалованье. Он такой милый, что невозможно его не погладить, а, остановившись, некоторые зайдут и в магазин полюбоваться на красивые вещи.
— Отлично! — И Тори вздернула бровь. — Может быть, я просто куплю собаку?
Шерри засмеялась:
— Вам не удастся найти другого такого, как мой Монго. Но как бы он ни был хорош, он не сумеет работать кассиром.
— Хорошо сказано. И многообещающе, — добавила Тори, когда две женщины, восхищавшиеся собакой, вошли в магазин. Шерри, записывая адрес и свой послужной список, одним глазком наблюдала за происходящим. Тори спокойна и сдержанна, поэтому ее собственная словоохотливость была бы приятным контрастом.
Чтобы еще подсластить пилюлю, она стала восторгаться покупками, которые сделали посетительницы, пока, довольные и порядком нагруженные, они не распрощались.
— Вы умеете обращаться с людьми, Шерри. Вы что-нибудь знаете о художественных ремеслах?
— Нет, но я все схватываю на лету. Могу начать прямо сейчас.
Тори уже готова была согласиться, но открылась дверь, и она в ужасе сразу обо всем забыла.
— Привет, Тори. — И Ханнибал растянул губы в широкой ухмылке. — Давно не виделись. Это ваша собака? — обернулся он к Шерри.
— Да, это Монго. Надеюсь, вы не имеете ничего против него?
— Да нет, вид у него дружелюбный, как у социальной служащей, приходящей по воскресеньям. Большая собака для такой маленькой штучки, как вы. Видел, как вы бегали с ним утром в парке. Кто кого вел, непонятно… Хорошая собака — верный друг. Собаки преданнее, чем большинство людей. Тори, ты не собираешься представить меня своей подружке? Ханнибал Боден, — сказал он и протянул Шерри огромную ладонь, — я отец Виктории.
— Приятно познакомиться, — и Шерри от всего сердца пожала руку. — Вы можете гордиться своей дочерью и тем, как она ведет дело.
— Дня не проходит, чтобы я об этом не подумал, — и его взгляд пронзил Тори словно иглой.
Тори подавила приступ ужаса. Раз он здесь, придется иметь с ним дело. И
— Шерри, я вскоре вам позвоню.
— А я стараюсь уговорить вашу дочь принять меня на работу. Может, и вы замолвите словечко? Приятно было познакомиться, мистер Боден. Тори, я буду ждать звонка.
И Шерри ушла в сопровождении Монго, наступавшего ей на пятки.
— Ну что ж, — Ханнибал подбоченился и оглядел магазин, — приличное местечко. По всей видимости, ты себя неплохо обеспечиваешь.
Он не переменился. Да и с чего бы ему меняться? Время его не затронуло. И когда он снова повернулся к Тори, она почувствовала себя маленькой, беззащитной, испуганной.
— Что тебе надо?
— Это так в твоем духе. Ты вернулась сюда, чтобы утвердиться в родном городе. А гордыня ведет к погибели, Виктория.
— Как ты узнал, что я здесь? Мама сказала?
— Отец остается отцом на всю жизнь. Я за тобой все время слежу. Ты вернулась сюда, чтобы возвести на меня хулу?
— Я вернулась сюда ради себя самой. Это не имеет никакого отношения к тебе. — «Ложь, ложь, и еще раз ложь», — подумала она.
— Это здесь ты стала притчей во языцех. Это здесь из-за тебя на нас показывали пальцем. Это здесь ты впервые восстала против меня и господа бога. Это стыд за тебя изгнал меня отсюда.
— Тебя «изгнали» отсюда деньги Маргарет Лэвелл.
Какой-то мускул дрогнул в его лице. Предупреждающе.
— Так, значит, люди об этом болтают. Ну, мне все равно. Лжецы всегда внимают злым языкам.
— И они еще больше будут болтать, если ты здесь задержишься. А те, кто тебя ищет, узнают об этом. Я ездила к маме. Она очень о тебе тревожится.
— И зря. Я глава в своем доме. Мужчина приходит и уходит, как ему угодно.
— Не уходит, а бежит. Ты сбежал, потому что тебе грозит суд из-за нападения на женщину. И когда они тебя поймают, то на этот раз сразу посадят за решетку.
— Придержи язык! — И в одно мгновение он схватил ее за блузку на груди и едва не вытащил из-за прилавка. — Ты должна уважать меня. Ты мне обязана жизнью. Из моего семени ты пришла в этот мир.
— К моему вечному сожалению. — Тори вспомнила об острых ножницах под прилавком. — Если ты меня тронешь, клянусь, я сразу заявлю в полицию. И расскажу также, как ты бил меня в детстве, так что я всегда ходила в синяках. А потом…
Он дернул ее за волосы, а другой рукой схватил за горло и оцарапал ногтями шею. Слезы брызнули у нее из глаз, голос прервался.
— Потом они посадят тебя в железную клетку. Клянусь. Отпусти меня и уходи, пока цел. Я забуду о твоем существовании.
— Так ты мне угрожаешь?
— Я не угрожаю. Я так и сделаю.
Он в ярости сжал ее горло, и Тори почувствовала, что сердце у нее останавливается.
— Отпусти, — и она сунула руку под прилавок, — уходи, прежде чем кто-нибудь войдет и увидит тебя.
На лице его выразился страх. Пальцами она нащупала гладкие металлические ручки ножниц. Он толкнул ее, и она ударилась о кассу.