Ясновидящий
Шрифт:
Между ним и Мэйсом оставалось пятнадцать футов.
Ладони Мэйса даже в перчатках жгло словно огнем.
Десять футов.
Тут Мэйс увидел, что происходит с пальцами правой руки Грегора, — они постепенно слабели, разжимались...
Еще миг — и ученик чародея сорвется. Конец был близок и казался неминуемым.
Великан соображал быстро, а действовал и того быстрее. Тело Мэйса тоже раскачивал ветер, и, когда оно достигло нижней точки дуги, он покрепче вцепился в верхнюю веревку, сделал невероятный бросок, железными своими пальцами ухватил Грегора за пояс и стиснул его, словно клещами.
В тот же миг Грегор окончательно потерял сознание и выпустил веревку, за которую цеплялся из последних сил. Если бы не вовремя подоспевший великан, мгновение спустя юноша был бы мертв.
А ручища Мэйса перехватила нижнюю веревку так, что она обмоталась вокруг его локтя, и если бы не толстая кожаная куртка, руку бы напрочь оторвало. Однако даже силачу Мэйсу могло оказаться не по силам в столь немыслимом положении добраться до восточного края каньона. Они с Грегором были всего-навсего на полпути к спасительной тверди...
И все-таки Мэйс надеялся на успех, хотя бедняга и вынужден был двигаться спиной вперед. Он решил не рисковать и не стал глядеть через плечо — любое лишнее движение могло оказаться роковым для них обоих. Мэйс теперь мог видеть лишь шестерых солдат, отчаянно крутивших ворот лебедки на западном краю пропасти.
Гиганту казалось, что он летел с верхней веревки на нижнюю целую вечность, но все длилось каких-нибудь пару секунд. Вроде бы худшее осталось позади, но вскоре Мэйс понял, что раненько обрадовался. Его подстерегало новое испытание.
На восточном краю пропасти творилось нечто ужасное. Резкий рывок за верхнюю веревку и двойной вес, внезапно перенесенный на нижнюю, оказались чересчур тяжким испытанием как для четверых горцев, вертевших ворот, так и для самой лебедки. Устройство затрещало и заскользило к краю пропасти. Один из горцев потерял равновесие и упал, ударившись головой о стойку лебедки. Видимо, он тотчас же лишился чувств, и тело его, подкатившись к самому краю провала, камнем полетело вниз...
— Все прекрасно, — сквозь сжатые зубы бормотал Мэйс. — Все просто изумительно...
Трое уцелевших солдат вступили в неравную схватку с вышедшим из-под контроля механизмом. А платформа угрожающе раскачивалась, словно палуба корабля, угодившего в сильнейший шторм. Еще двое солдат метнулись к лебедке и вскочили на платформу, но все было тщетно — механизм неуклонно скользил к бездне.
Веревка, на которой висели Мэйс и Грегор, замедлила движение, а потом и совсем остановилась. Великан почувствовал, что боль в локте ослабла.
Теперь спасение обоих юношей всецело зависело лишь от двоих горцев, из последних сил продолжавших крутить ворот, но движение веревок изрядно замедлилось. Гигант, цепко держа Грегора за пояс, с виду спокойно пережидал вынужденную паузу.
Ни разу великана не посетила мысль: “Я могу умереть!” Его терзали опасения совсем иного рода: “Грегор может погибнуть!"
Все затаили дыхание. Мэйс не слышал ни звука с восточной стороны каньона, а от западного был уже слишком далеко и расслышать хриплого дыхания мужественных горцев, борющихся с механизмом, просто не мог.
Но вскоре он ощутил боль в левой руке — нижняя веревка, обмотанная вокруг его локтя, вновь натянулась и врезалась в плоть. Даже толстая кожаная куртка уже не помогала. Тупая боль быстро распространилась от локтя к плечу и к запястью. Ладонь и пальцы уже совершенно онемели, и это пугало его куда сильнее, чем боль. Он мог вынести любую боль, но если рука онемеет окончательно, то им обоим конец.
Пошевелить левой рукой, чтобы размять онемевшие мышцы, он не отваживался — любой толчок, даже самый ничтожный, означал бы конец их смертельно опасного путешествия, и таинственные заклинания всех Потрясателей мира оказались бы бессильны воскресить их...
Он уже слышал надсадный треск лебедочного колеса, из чего заключил, что восточный край каньона, похоже, не так далеко.
Ах как хотелось ему обернуться! Но делать этого было нельзя. А тем временем пальцы правой руки Мэйса, крепко держащей Грегора за пояс, точно пронзило мириадами острейших игл. Вскоре они тоже начали неметь.
— Уже очень скоро, Грегор. Осталось совсем чуть-чуть... — лихорадочно шептал великан, хотя бесчувственный Грегор явно не мог его слышать.
Если им суждено погибнуть, думал Мэйс, последняя мысль его будет о том, что он не оправдал надежд учителя. Потрясатель Сэндоу так много сделал для маленького сироты по имени Мэйс за все эти двадцать лет! Какая низость с его стороны отплатить за все это черной неблагодарностью!
Вдруг он ощутил нечто странное, словно потерял вес. “Это конец, — подумал он, — мы падаем...” Отчаянным усилием заставив свое онемевшее тело двигаться, он забарахтался — и тут понял, что его подхватили двое могучих банибальцев. Он просто-напросто не ощутил их крепких ладоней на своих плечах, которые уже ничего не чувствовали от неимоверного напряжения...
Повиснув на руках спасителей, Мэйс наконец позволил себе лишиться чувств.
Глава 10
Спустя пять минут Мэйс пришел в себя и тотчас громко присягнул в верности всем известным богам, от самых могущественных до самых ничтожных, затем объявил собравшимся, что спасением своим они с Грегором всецело обязаны милости воздушных духов. Он объяснил, что феи — покровительницы воздуха милосердны к тем, кто, подобно им с Грегором, живет праведно подле мудрого учителя в крошечной горной деревушке Фердайн, вдали от искушений большого мира.
Главнокомандующий Рихтер задумчиво пробормотал себе под нос:
— Вот уж не думал, что этот верзила-варвар настолько религиозен!
— В последний раз мне пришлось видеть его таким шесть лет тому назад — когда он зажигал поминальную свечу в память об умершем друге...
Потрясателю Сэндоу не удалось скрыть улыбки — уголки тонких губ его предательски вздрагивали.
— Тогда с какой стати он... — начал было Рихтер, но как раз в этот момент с ними поравнялись пятеро солдат.
Один из них разглагольствовал: