ЯССТ 8
Шрифт:
— Я не хуже тебя, справлюсь. — Заявила супруга.
— Смотри. — Я показал ей дыру в бронежилете. — Пуля не выбирает одних неумелых.
— А ты не ранен? — Испугалась за меня жена.
— Нет. Броник выдержал удар, но из последних сил. Будь дистанция ближе, неизвестно как все повернулось бы.
Бойцы из нашего отряда в полном составе находились в умывальной комнате. Вокруг них собралась толпа любопытных, внимая рассказу про недавнее сражение. Больше всех старался Хардбас, оказавшийся умелым болтуном, приукрашивающим события. По его легенде против нас билось как минимум пятьдесят противников.
— Шансов у них против нас не было никаких. —
— А кто погиб?
— Первым, Алексей Миронов.
— Лешка? — Удивился мужчина средних лет. — А я с ним на прошлой работе вместе семь лет отпахал. И семью его знал. Хороший мужик, был. Царствие ему небесное. А кто еще?
— Народ, дело такое, пока вы спали, мы воевали, теперь пора бы и поменяться. — Громко произнес Егерь. — Толпа снаружи бунтует. Говорят, их никто не заставит идти на бойню, и что им приятнее отсидеться в стороне, пока другие гибнут. Даю вам десять минут, чтобы набрать двадцать человек на следующую игру.
— А потом?
— А потом, суп с котом. — Витиевато ответил Егерь.
Мне было интересно знать, какие меры он мог предпринять, чтобы заставить людей проявить сознательность. Я не думал, что он применит оружие, но вероятность такая была. Времени на убеждение не было, только страхом можно было загнать людей исполнять то, что могло продлить жизнь общей массе.
Я скинул оружие и экипировку прямо на мокрый пол возле ряда душевых комнат и забрался под теплые струи воды. С меня стекала рыжая вода, окрасившаяся въевшейся пылью. На боку красовалась приличная гематома. Да уж, первый бой дался мне относительно легко. Настрой в команде был боевой и решительный и только благодаря ему нам удалось выиграть с таким серьезным перевесом. Но вот со следующим набором, если он вообще наберется, о такой легкой победе не стоило и мечтать.
Вместо мыла тут использовалась густая субстанция с едкой химической вонью. Я помылся ее, поскорее смыл и вышел из душа. Вокруг Егеря и наших бойцов собралась толпа. История с бунтом практически повторилась по тому же сценарию, что и раньше. Люди вбили себе в голову, что можно не участвовать в игре. Для меня ход их мыслей был эквивалентен мыслям животных, привезенных на мясокомбинат, когда оставшиеся в машине были уверены, что удастся пересидеть в ней и вернуться домой.
Хардбас, поняв, что его бравые истории не произвели на публику должного эффекта, потерял над собой контроль и пытался общаться на повышенных тонах. Егерь только в перерывах матерной брани пытался взывать к ответственности, совести либо угрожал. Но народ, когда приходилось выбирать между смертью и неопределенностью, выбирал последнее, не понимая, что в основе их выбора нет никакого прагматизма, а только глупая самонадеянность и страх.
— Мужики. — Обратился я к бойцам, с которыми был в игре. — Идемте отдыхать, мы заслужили это. Пока люди не поймут, что выгоднее сражаться, а не избегать боя, так и будут прятаться.
— Лошье вонючее! — Не сдержался Хардбас. — Терпилы конченые! Перебьют вас как последних тварей, а вы так и будете мямлить, что созданы кушать тучно и какать кучно, а не оружие держать в руках! Суки! — Он пнул от себя ногой подвернувшегося паренька.
Тот упал и боязливо отполз в сторону. Мы прошли мимо толпы демонической когортой. Теперь нас они боялись не меньше противника. Сомнительное достижение с учетом того, что все равно надо было как-то решать вопрос с мобилизацией на игру. Мы разлеглись на кроватях
— Час двадцать осталось. — Сообщил Француз, посмотрев на наручные часы.
— Да хрен я усну теперь. — Признался Егерь. — А если нас всех утилизируют оптом, как не оправдавших надежд организаторов? Нет, раз мы взяли на себя командирскую ответственность, надо думать, как собрать народ. Может, завалить парочку самых голосистых? — Он посмотрел в мою сторону.
— Ты с ними из одного поселка. Жестоко. Я не думаю, что утилизируют всех и сразу. Оставят шанс исправить ситуацию наглядным способом. Помните, когда мы только первый раз зашли на Арену с целью ознакомления и подошли к забору со стороны прыгунцов?
— Ну? — Заинтересовался Егерь.
— В нас выпустили гранату и тот, кто это сделал, был убит. Причем звука выстрела не было. Ему разорвало тело бесшумно, словно он был наказан за применение оружия до начала гладиаторского боя.
— А кем? — Не понял Француз.
— Думаю, организаторами. Они все видят и слышат и уже осведомлены о том, что народ не хочет играть по их правилам. На той стороне Земли этот цирк уже полгода назад воровал людей и я уверен, что такие бунты случались каждый раз. У меня только одно соображение на этот счет, когда станет очевидным, что не играть нельзя, костяком следующего отряда должны снова стать мы. Без нас, набранные по острой нужде бойцы сольют любую игру. Я предлагаю взять командование пятерками мне, Егерю, Айрис и Димону. Француз, Козлофф, Рубильник и Хардбас войдут в пятерки по одному. Итого у нас будет всего по три новичка в каждой пятерке, что терпимо.
— Так и придется играть, пока не убьют. — Решил Козлофф и накрылся с головой одеялом.
— Не придется. К третьей игре у нас будет уже куча ветеранов, и вы точно сможете отдохнуть.
— А если нас всех того? — Поинтересовался Рубильник.
— Смотрите, нас осталось семеро обстрелянных с того боя, а у них всего один. — Пояснил я. — Опыт и численность на нашей стороне. Не надо, конечно, радоваться заранее, это всегда приводит к поражению. Будем биться с полной уверенностью, что враг силен и коварен.
— Чего тогда валяться? — Егерь вскочил с кровати. — Идемте в арсенал, пополним БК и разработаем какую-никакую тактику на следующий бой.
— Наша решительность полностью расслабит людей. — Прошептала Айрис. — Надо изобразить на лице страдание и обиду.
— Это женские штучки и нам они не к лицу. — Отмахнулся Егерь.
— Он прав. — Я поддержал его. — Сами прибегут и сами начнут просить взять их на игру, нужно только дождаться.
Люди отворачивались и прятали лица, чтобы не встречаться с нашими взглядами, когда мы выходили из казармы. На улице уже никого не было. Окончательно еще не стемнело, возможно, ночи в нашем земном представлении здесь не было. Близкие яркие созвездия давали достаточно света, чтобы она не была темной. Но тепла не давали. Изо рта шел пар. Кончики ушей и нос сразу же стали мерзнуть.
Из-за забора донесся дикий вопль. Он был совсем близко, будто существо, издающее его, сидело прямо под ним. Вопль повторили десятки глоток чуть подальше. Кажется, на охоту вышла здешняя фауна, делящая сутки с хищными растениями. Я не видел существ, издающих этот протяжный крик, но был уверен, что в сравнении с хищными «алоэ» они явно опаснее.
В «оружейке» копошились десять человек. Был среди них и Водяницкий.
— Чего, не хочет народ воевать за свою свободу? — Усмехнулся он, завидев нашу команду.