Явление тайны
Шрифт:
Солнечный луч пробился сквозь листву и коснулся его лица.
– Это… не сон, – пробормотал он.
– Стоило ли так стараться? – различил он сквозь звон в ушах голос Флетчера.
– Меня… сейчас… стошнит…
– Я не слышу тебя, сынок.
– Не могу видеть свою…
– Кровь?
Хови кивнул. Это была ошибка. Мозг будто бы сдвинулся внутри черепной коробки, нарушив привычные связи. Язык обрел собственное зрение, уши ощутили вкус воска, а глаза – влажное прикосновение век.
«Все», – успел подумать Ховард и потерял
– Заключенный в недрах скалы, я так долго ждал света. И вот я здесь. Но мне некогда радоваться свету. И некогда радоваться тебе, как отец радуется своему сыну.
Хови застонал. Мир не исчез, и, чтобы это увидеть, нужно было лишь открыть глаза. Однако Флетчер не торопил.
– Я понесу тебя.
Хови и впрямь почувствовал, как отец понес его на руках в темноту. Руки Флетчера казались огромными. Или это он, Ховард, уменьшился и стал ребенком?
– Я никогда не собирался становиться отцом, – сказал Флетчер. – Все время что-то мешало. Но Яфф решил завести детей, чтобы иметь помощников в этом мире. Пришлось сделать то же самое.
– А Джо-Бет?
– Что?
– Она его дочь или твоя?
– Его, конечно.
– Так мы… не брат и сестра?
– Нет, конечно. У нее есть брат, и они оба его создания, а ты – мое. Потому ты и должен помочь мне, Хови. Я сейчас слабее, чем он. Мечтатель. Я всегда был мечтателем. Одуревшим от наркотиков. А он уже здесь, собирает своих проклятых терат…
– Кого?
– Это его твари. Его армия. Одну из них он извлек из умирающего комика и выбрался наверх. А я? Мне ничего не досталось. Умирающие редко творят добрые фантазии. В них остается один страх. А Яффу требуется именно страх.
– Ты о ком?
– О Яффе. Он мой враг.
– А кто ты?
– Я его враг.
– Это не ответ. Мне нужно знать больше.
– Долго рассказывать. А времени нет, Хови.
– Расскажи хоть в общих чертах.
Хови почувствовал, как Флетчер у него в мыслях улыбнулся.
– В общих чертах? Хорошо. Я – это рыбы и птицы, я – то, что давно похоронено, например воспоминания. Я возвращаю к первопричинам.
– Это что, я такой тупой или ты несешь полнейшую чушь?
– Мне нужно многое тебе объяснить, но на это нет времени. Может быть, лучше показать тебе… – В голосе его вдруг послышалось сомнение.
– Что ты собираешься сделать?
– Открыть тебе свое сознание, сын.
– Ты боишься…
– Это будет сложно, но я не вижу другого выхода.
– По-моему, не стоит…
– Поздно, – сказал Флетчер.
Хови почувствовал, как руки отца разжимаются и отпускают его. Это было как самый первый в жизни кошмар: он падал в пустоту. Но законы гравитации в мысленном мире не действовали. Лицо отца за время падения не удалялось, а вдруг начало расти, стало огромным и все увеличивалось и увеличивалось.
Слова исчезли, остались только мысли. Они потоком захлестнули Хови. Их оказалось слишком много, и Ховард понадеялся, что не
– Не сопротивляйся, – услышал он отца. – Не пытайся плыть. Пусть все течет своим чередом. Погрузись в меня. Будь во мне.
– Тогда я перестану быть собой, – ответил он. – Если я погружусь в тебя, я стану тобой. Я не хочу быть тобой.
– Рискни. Другого выхода нет.
– Нет! Не могу! Я должен… контролировать.
Он начал бороться, пытаясь вырваться из окружившей его стихии. Но мысли и образы врывались в сознание. Он фиксировал это другим сознанием, что было выше его понимания.
– Между нашим миром, что зовется Косм, или Земля, или Суета сует, – между ним и Метакосмом, что зовется Тем светом или Убежищем, есть море под названием Субстанция…
Образ моря – единственное, что узнал Хови в потоке непонятных видений. В этом море он плыл во сне, который они видели вместе с Джо-Бет. Тогда они плыли бок о бок, их тела несло течение, их волосы переплелись. Страх прошел. Теперь Хови смог сосредоточиться на словах Флетчера.
– … и в этом море есть остров… Он увидел его где-то вдали.
– … под названием Эфемерида. Чудесное слово и чудесное место. Вершина горы скрывается в тучах, но склоны освещены ярким светом. Светом не солнца, но духа.
– Я хочу туда, – подумал Хови. – Быть там вместе с Джо-Бет.
– Забудь ее.
– Скажи мне, что там? На этом острове?
– Явление тайн, – ответил ему отец, – мы его видим трижды в жизни. При рождении, перед смертью и еще в ту ночь, когда впервые познаем ту, кто есть любовь всей нашей жизни.
– Джо-Бет.
– Я говорю – забудь ее.
– Я плыл туда вместе с Джо-Бет! Мы плыли туда вместе.
– Нет.
– Да. Это значит, что она и есть любовь моей жизни. Ты сам только что сказал…
– Я сказал тебе: забудь.
– Но ведь она и есть моя любовь! О господи! Джо-Бет – любовь моей жизни!
– Все созданное Яффом слишком испорчено, чтобы его любить. Слишком опасно.
– Она самое прекрасное создание в мире.
– Она отказалась от тебя, – напомнил Флетчер.
– Я верну ее.
Теперь он видел образ Джо-Бет гораздо отчетливее, чем остров и море. Он потянулся к ней и от этого движения выскользнул из сознания отца. Вернулась тошнота, и с ней – солнечный свет, пробивавшийся через листву над его головой.
Он открыл глаза. Флетчер, кажется, держал его вплоть до этого момента, а теперь отпустил. Хови лежал на спине в траве.
Рука его от локтя до запястья онемела, а кисть распухла и стала раза в два больше. Боль была первым доказательством того, что он не спит. Второе доказательство – то, что он очнулся. Хови больше не сомневался: человек с волосами, завязанными в хвост, был реальным. Вероятно, и все его слова тоже были правдой. Флетчер действительно его отец, неважно, хорошо это или плохо. Когда Флетчер снова с ним заговорил, Хови поднял голову.