Языческие божества Западной Европы. Энциклопедия

Королев Кирилл Михайлович

Греческий космогонический миф, подобно египетскому, также существует в нескольких вариантах — и все они, при внимательном рассмотрении, обнаруживают черты того самого «заимствования», которое представляется вполне реальным в условиях тесных торговых и информационных контактов народов Средиземноморского бассейна.

Пожалуй, самое известное космогоническое предание греков изложено у Гесиода в «Теогонии»:

Прежде всего во вселенной Хаос зародился, а следомШирокогрудая Гея, всеобщий приют безопасный,Сумрачный Тартар, в земных залегающий недрах глубоких,И, между вечными всеми богами прекраснейший, — Эрос.Сладкоистомный — у всех он богов и людей земнородныхДушу в груди покоряет и всех рассужденья лишает.Черная Ночь и угрюмый Эреб родились из Хаоса.Ночь же Эфир родила и сияющий День, иль Гемеру:Их зачала она в чреве, с Эребом в любви сочетавшись.Гея же прежде всего родила себе равное ширьюЗвездное Небо, Урана, чтоб точно покрыл ее всюдуИ чтобы прочным жилищем служил для богов всеблаженных;Нимф, обитающих в чащах нагорных лесов многотонных;Также еще родила, ни к кому не всходивши на ложе,Шумное море бесплодное,

Понт. А потом, разделившиЛоже с Ураном, на свет Океан породила глубокий,Коя и Крия, еще — Гипериона и Напета,Фею и Рею, Фемиду великую и Мнемосину,Златовенчанную Фебу и милую видом Тефию.После их всех родился, меж детей наиболе ужасный,Крон хитроумный. Отца многомощного он ненавидел.Также Киклопов с душою надменною Гея родила, —Счетом троих, а по имени — Бронта, Стеропа и Арга.Молнию сделали Зевсу-Крониду и гром они дали.Были во всем остальном на богов они прочих похожи,Но лишь единственный глаз в середине лица находился:Вот потому-то они и звались «Круглоглазы», «Киклопы»,Что на лице по единому круглому глазу имели.А для работы была у них сила, и мощь, и сноровка.Также другие еще родилися у Геи с УраномТрое огромных и мощных сынов, несказанно ужасных, —Котт, Бриарей крепкодушный и Гиес — надменные чада.Целою сотней чудовищных рук размахивал каждыйОколо плеч многомощных, меж плеч же у тех великановПо пятьдесят поднималось голов из туловищ крепких.Силой они неподступной и ростом большим обладали. [67]

67

Здесь и далее цитаты из Гесиода в переводе В. В. Вересаева.

Р. Грейвс называет миф о творении, изложенный Гесиодом, «философским» и замечает, что у Гесиода «перечень абстракций почему-то вдруг содержит нереид, титанов и гигантов, которых автор посчитал нужным сюда включить».

Другой «философский» миф о творении содержится у Овидия в «Метаморфозах»:

Не было моря, земли и над всем распростертого неба, —Лик был природы един на всей широте мирозданья, —Хаосом звали его. Нечлененной и грубой громадой,Бременем косным он был, — и только, — где собраны былиСвязанных слабо вещей семена разносущные вкупе.Миру Титан никакой тогда не давал еще света.И не наращивала рогов новоявленных Феба,И не висела земля, обтекаема током воздушным,Собственный вес потеряв, и по длинным земным окоемамРук в то время своих не простерла еще Амфитрита.Там, где суша была, пребывали и море и воздух.И ни на суше стоять, ни по водам нельзя было плавать.Воздух был света лишен, и форм ничто не хранило.Все еще было в борьбе, затем что в массе единойХолод сражался с теплом, сражалась с влажностью сухость,Битву с весомым вело невесомое, твердое с мягким.

Бог и природы почин раздору конец положили.Он небеса от земли отрешил и воду от суши.Воздух густой отделил от ясность обретшего неба.После же, их разобрав, из груды слепой их извлекши,Разные дав им места, — связал согласием мирным.Сила огня вознеслась, невесомая, к сводам небесным,Место себе обретя на самом верху мирозданья.Воздух — ближайший к огню по легкости и расстоянью.Оных плотнее, земля свои притянула частицы.Сжатая грузом своим, осела. Ее обтекая,Глуби вода заняла и устойчивый мир окружила.Расположенную так, бог некий — какой, неизвестно —Массу потом разделил; разделив, по частям разграничил —Землю прежде всего, чтобы все ее стороны гладкоВыровнять, вместе собрал в подобье огромного круга.После разлил он моря, приказал им вздыматься от ветровБуйных, велел им обнять окруженной земли побережья.После добавил ключи, болота без края, озера;Брегом извилистым он обвел быстроводные реки,Разные в разных местах, — иные земля поглощает,К морю другие текут и, дойдя, поглощаются гладьюВольно разлившихся вод, и скалы им берегом служат.Он повелел разостлаться полям, и долинам — вдавиться,В зелень одеться лесам, и горам вознестись каменистым.Справа пояса два и слева столько же небаСвод обвели, и меж них, всех прочих пламенней, пятый.Сводом объятую твердь означил умысел богаТочно таким же числом: земля — с пятью полосами.На серединной из них от жары обитать невозможно.Две под снегом лежат глубоким, а двум между нимиБог умеренность дал, смешав там стужу и пламень.Воздух вплотную навис над ними; насколько по весуЛегче вода, чем земля, настолько огня он тяжелое.В воздухе тучам стоять приказал он и плавать туманам,И разражаться громам, смущающим души людские,Молниям он повелел и ветрам приносить охлажденье.Но не повсюду владеть позволил им мира строительВоздухом. Даже теперь нелегко воспрепятствовать ветрам,Хоть и по разным путям направляется их дуновенье,Весь наш мир сокрушить. Таково несогласие братьев!Эвр к Авроре тогда отступил, в Набатейское царство,В Персию, к горным хребтам, озаряемым утренним светом.Запад и те берега, что солнцем согреты закатным,Ближе к Зефиру, меж тем как в Скифию и в СемизвездьеВторгся ужасный Борей; ему супротивные землиВлажны всегда от туманов сырых и дождливого Австра.Сверху же, выше их всех, поместил он веса лишенныйЯсный эфир, никакою земной не запятнанный грязью.Только лишь расположил он все по точным границам, —В оной громаде — слепой — зажатые прежде созвездьяСтали одно за одним по всем небесам загораться;Чтобы предел ни один не лишен был живого созданья,Звезды и формы богов небесную заняли почву.Для обитанья вода сверкающим рыбам досталась,Суша земная зверям, а птицам — воздух подвижный.Только одно существо, что священнее их и способнейК мысли высокой, — чтоб стать господином других, — не являлось.И родился человек. Из сути божественной созданБыл он вселенной творцом, зачинателем лучшего мира,Иль молодая земля, разделенная с горним эфиромТолько что, семя еще сохранила родимого неба?Отпрыск Япета, ее замешав речною водою,Сделал подобье богов, которые всем управляют.И между тем как, склонясь, остальные животные в землюСмотрят, высокое дал он лицо человеку

и прямоВ небо глядеть повелел, подымая к созвездиям очи.Так земля, что была недавно безликой и грубой,Преобразясь, приняла людей небылые обличья. [68]

68

Здесь и далее цитаты из поэмы «Метаморфозы» Овидия приводятся в переводе С. В. Шервинского.

По замечанию Р. Грейвса, это миф, «который встречается только у Овидия, был заимствован позднейшими греками из вавилонского эпоса о Гильгамеше». Впрочем, текст Овидия обнаруживает не только и не столько вавилонское, сколько египетское и западносемитское (финикийское) влияние — тем паче, что Египет и Финикия гораздо ближе к Элладе, нежели Вавилон.

Классический миф о творении, изложенный Гомером и Аполлодором, говорит о происхождении мира от неба-Урана и земли-Геи, от которых произошли сторукие великаны, киклопы и титаны. Титан Крон оскопил отца, из крови которого произошли Эриннии. От Крона и его супруги Реи ведут свой род олимпийские боги во главе с Зевсом. Как писал тот же Р. Грейвс, «брак Урана с матерью-землей указывает на раннее нашествие эллинов в северную Грецию, что позволило людям, поклонявшимся богу-пастуху, утверждать, что их бог был отцом местных племен, признавая при этом, что он — сын матери-земли».

Наконец, необходимо упомянуть еще об одном греческом мифе творения, который часто называют орфическим (орфики — последователи позднего религиозно-мистического учения, вобравшего в себя многое из учений Востока). Отрывочное изложение этого мифа сохранилось у Аполлония Родосского и у Гигина. В «Аргонавтике» Аполлония Орфей начинает песнь, чтобы унять ссору товарищей:

Пел он о том, как когда-то и суша, и небо, и море,Раньше друг с другом в одну перемешаны будучи форму,В гибельной распре затем отделились одно от другогоИ средь эфира свое неизменное заняли местоЗвезды, а также луна и пути неуклонные солнца.Пел он, как горы взнеслись, как громко шумящие рекиС нимфами вместе возникли, а также и всякие гады.Пел и о том, как сперва Офион и с ним ЕвриномаОкеанида над снежным Олимпом владыками были,Как, побежденный насильем, он отдал почетное местоКрону и Рее — она, и как в глубь океана низверглись.Те ж средь Титанов, блаженных богов, лишь дотоле царилиЗевс не возрос, пока, по-младенчески мысля,Жил он в Диктейской пещере, киклопы ж, земли порожденье,Силу его укрепить не успели грозным Перуном,Громом и молнией, коими множится Зевсова слава. [69]

69

Здесь и далее цитаты из «Аргонавтики» Аполлония Родосского приводятся в переводе Г. Церетели.

Офион — божественный змей, овладевший океанидой Евриномой; последняя родила от Офиона мировое яйцо, из которого вышли солнце, луна, планеты, звезды, земля, горы, деревья и живые существа. Упоминание о мировом яйце — явный отзвук западносемитских (финикийских) и египетских мифов, оказавших значительное влияние на космогонию и теогонию орфиков.

Кроме того, орфическая традиция выделяла среди божеств Эрота, представляя его всевластной мировой силой: отсюда его прозвища Фанет («явленный»), Фаэтон («сияющий»), Протогон («перворожденный») и др. Гесиод называл Эрота в числе четырех космических начал:

Широкогрудая Гея, всеобщий приют безопасный,Сумрачный Тартар, в земных залегающий недрах глубоких,И, между вечными всеми богами прекраснейший, — Эрос.Сладкоистомный — у всех он богов и людей земнородныхДушу в груди покоряет и всех рассужденья лишает.

Представление об изначальном Хаосе, возникновение из Хаоса первобожества, вселенский пожар, абстрактные первоначала миротворения — очевидно, что греческая мифология заимствовала эти элементы из мифологий восточных народов. Как выразился современный исследователь, греки «лишь слегка видоизменили и расцветили восточную традицию, но сделали это столь талантливо, что многократно превзошли первоисточник».

Что касается мифологии римской (и ее этрусской и италийской предшественниц), в ней мифов о миротворении не сохранилось, если не считать содержащегося в комментариях Сервия и Макробия к «Энеиде» упоминания о том, что двуликий бог Янус некогда мыслился как первобытный хаос, из которого возникло все живое. Эту версию мифа приводит и Овидий в «Фастах»:

Хаосом звали меня в старину (я древнего рода),Слушай, какие дела прошлых веков я спою.Светлый сей воздух кругом и все вещества остальные —Пламя, вода и земля были одним веществом.Но разлучил их раздор, и они разделили владенья,А разделивши, ушли каждое в область свою.Пламя взлетело наверх, растекся поблизости воздух,А посредине нашли место земля и вода.Я же, сгустившийся в шар и безликою бывший громадой,Всем своим существом богу подобен я стал.Ныне же, малый храня былого подобия образ,Сзади и спереди я виден единым лицом.Знай же причину еще моего такового обличья,Чтоб хорошенько понять, в чем состоит мой удел.Все, что ты видишь, — земля, небеса и моря, и туманы —Власти моей подлежит, крепко я это держу.Все это я сторожу один на пространстве вселенной,Круговращеньем всего мира заведую я.Если желаю я Мир из-под мирного выпустить крова,Невозбранимо по всем он растечется путям;Но переполнится все в смятенье тлетворною кровью,Если рванется Война из-под тяжелых замков.Кроткие Оры при мне вратами ведают неба,Даже владыке богов вход я и выход даю.Янус поэтому я. [70]

70

Здесь и далее цитаты из «Фастов» Овидия приводятся в переводе Ф. Петровского.

Впрочем, миф о Янусе-миротворце в других римских источниках, сохранившихся до наших дней, не зафиксирован. Вероятно, у этого обстоятельства, помимо причин объективных (далеко не все мифы уцелели в круговороте времени), есть и две субъективные: во-первых, римляне сравнительно рано переняли греческие мифологические представления, в том числе и олимпийский миф творения; во-вторых, в римской мифологии уже в республиканский период истории Рима центральным космогоническим актом стало основание самого Вечного города.

Любопытным «продолжением» античного космогонического мифа является сюжет о сотворении мира из тела первосущества (первобожества). Этот сюжет имеет несомненную индоевропейскую основу, что подтверждается его присутствием и в иранской, и в скандинавской, и в индийской мифологиях и в мифологических системах других индоевропейских народов. В частности, в индийской «Ригведе» рассказывается о жертвоприношении первочеловека Пуруши, которого расчленили на составные части, а из последних возникли основные элементы социальной и космической организации: глаз Пуруши стал солнцем, дыхание — ветром, пуп — воздушным пространством, голова — небом, ноги — землей, уши — сторонами света; кроме того, изо рта Пуруши произошли брахманы, то есть жрецы, из рук — кшатрии, или воины, из бедер — вайшьи, или земледельцы, а из ног — шудры, иначе «неприкасаемые», низшая индийская каста. В скандинавской мифологии мир создается из тела первосущества Имира, и т. д.