Языческий лорд
Шрифт:
Ситрик не был трусом. Его отцом был Кьяртан Жестокий, и Ситрик унаследовал умение отца обращаться с оружием. Он стоял со мной в стене из щитов, и мне была известна его храбрость, но сейчас, когда он произнес имя Кнута, его голос звучал нервно.
И неудивительно. Кнут Ранульфсон был легендой в тех землях, где правили датчане. Он был худощавым и белокожим, с белыми, как кости, волосами, хотя был не стар. По моим предположениям, сейчас ему было около сорока, уже довольно много, но волосы Кнута были белы с рождения.
А
Он и его друг Сигурд Торрсон были величайшими датскими лордами Нортумбрии и мечтали стать величайшими лордами Британии, но у них имелся враг, который снова и снова преграждал им путь.
А теперь Кнут Ранульфсон, Кнут Длинный Меч, воин, которого больше всех боялись по всей Британии, забрал женщину этого врага.
— Он чего-то хочет, — повторил я.
— Тебя? — предположил Осферт.
— Мы это выясним, — сказал я. Так мы и сделали.
Мы узнали, что Кнут Ранульфсон захотел, чтобы в тот вечер отец Кутберт вернулся домой. Священника привел торговец шкурами, он привез отца Кутберта в своей повозке. Мехраса подняла нас своим криком.
Я находился в большом амбаре, который датчане не успели сжечь, где мы решили устроиться, пока не будет построен другой дом, и наблюдал, как сооружают очаг из камней, когда услышал крик, и я побежал, увидев накренившуюся на дороге повозку.
Мехраса тянула оттуда своего мужа, а Кутберт махал своими длинными тощими руками. Мехраса все еще кричала.
— Помолчи! — рявкнул я.
Мои люди последовали за мной. При моем приближении торговец шкурами остановил повозку и упал на колени. Он объяснил, что нашел отца Кутберта на севере.
— Он был в Беоргфорде, господин, — сказал он, — у реки. Они кидались в него камнями.
— Кто кидался камнями?
— Мальчишки, господин. Просто мальчишки развлекались.
Итак, Кнут поскакал к броду, где, по всей видимости, отпустил священника. Длинная ряса Кутберта была изорвана и заляпана грязью, а голова покрыта запекшейся кровью.
— Как ты поступил с мальчишками? — спросил я торговца.
— Просто прогнал их, господин.
— Где он был?
— В камышах, господин, у реки. Он плакал.
— Отец Кутберт, — произнес я, подходя к повозке.
— Господин! Господин! — он протянул ко мне руку.
— Он не мог плакать, — сказал я торговцу. — Осферт! заплати этому человеку, — я показал на спасителя священника. — Мы тебя накормим и дадим кров твоим лошадям на ночь.
— Господин! — причитал отец Кутберт.
Я подошел к повозке и поднял его. Он был высоким, но удивительно легким.
— Можешь стоять? — спросил я его.
— Да, господин.
Я поставил его на землю, проследил, чтобы он не упал, а потом сделал шаг назад, потому что его обняла Мехраса.
— Господин, — сообщил он через ее плечо, — у меня есть послание.
Он говорил, как будто всхлипывая, и возможно, он и правда плакал, хотя человек без глаз плакать не может. Человек с двумя кровоточащими глазницами не может плакать. Слепой должен плакать, но не может.
Кнут Ранульфсон ослепил его.
Тамворсиг. Там я должен встретиться с Кнутом Ранульфсоном.
— Он сказал, ты знаешь, почему, господин, — сказал мне отец Кутберт.
— Это всё, что он сказал?
— Ты знаешь, почему, — повторил он, — и ты сделаешь всё правильно, встретишься с ним до того, как луна пропадет с неба, или он убьет твою женщину. Медленно.
Я подошел к дверям амбара и посмотрел в ночь, но луна скрылась в облаках. Не то что бы мне нужно было увидеть, насколько истончился ее серп. До того, как он исчезнет, у меня оставалась неделя.
— Что еще он сказал?
— Только то, что ты должен добраться до Тамворсига до того, как луна исчезнет, господин.
— И сделать всё правильно? — спросил я озадаченно.
— Он сказал, ты знаешь, что это значит, господин.
— Я не знаю!
— И еще он сказал… — медленно произнес отец Кутберт.
— Что?
— Сказал, что ослепил меня, чтобы я не мог ее видеть.
— Кого?
— Сказал, что я недостоин того, чтобы смотреть на нее, господин.
— На кого смотреть?
— Потому он и ослепил меня! — запричитал он, а Мехраса заголосила, так что я ничего не мог разобрать.
Но по меньшей мере мне был знаком Тамворсиг, хотя судьба ни разу не приводила меня в этот город, лежащий на границе земель Кнута Ранульфсона. Когда-то он был большим городом, столицей могущественного короля Оффы, Мерсийского правителя, что построил стену против валлийцев и правил Нортумбрией и Уэссексом.
Оффа называл себя королем всех саксов, но он давно умер, и могущественное королевство Мерсия ныне превратилось в печальные останки, разделенные между саксами и датчанами.
Тамворсиг, служивший когда-то домом для величайшего короля Британии, крепостью, что защищала его наводившие ужас войска, теперь превратился в обветшалые развалины, где саксы стали рабами датских ярлов. Это было также самое южное пристанище Кнута, аванпост датских властителей на спорной приграничной территории.
— Это ловушка, — предупредил меня Осферт.
Я несколько в этом сомневался. Все дело в инстинкте. То, что сделал Кнут Ранульфсон, было опасно и очень рискованно. Он послал людей, вернее, привел людей далеко вглубь Мерсии, где его небольшую группу могли с легкостью разбить и перерезать всех до последнего.