Язычники
Шрифт:
Боцман только сейчас замечает, что Олег еле сдерживается, чтоб не заплакать. У него трясется нижняя челюсть, он еле выговаривает слова.
БОЦМАН. (неумело утешает) Она может за тебя… всю жизнь вон тебе… отмолила.
ОЛЕГ. Ага. Отмолила. Вон как в жизни мне повезло. Жена — истеричка, дочь… я вообще не знаю… Всё! Всё! Я сегодня знаешь… меня как отрезало… Я как увидел их всех… маманю, жену, Кристину… я… ну пойми… это может ужасно говорить такое, но нет у меня… нет у меня понимаешь… к ним… любви… не могу я…
БОЦМАН. Вообще, конечно, Марина… я сам замечал… хотя… по природе… она женщина хорошая…
ОЛЕГ. Она не женщина, она не женщина вообще уже давно, просто… просто робот… на Кристину смотрю и не понимаю… неужели вот это…. родилось у меня? такая девочка была, помню руку мою своими ладошками возьмет…обеими ладошками и пальцы мои считает… сосредоточенно… один-два-пять-восемь… так почему-то и считала: один-два-пять-восемь… а я другой рукой по головке глажу, глажу по головке, а теперь пьяная по ночам… блюет… нет у меня ничего, Боцман, понимаешь? не семьи, ни дома… ничего не осталось… одно только… только одно… что есть у меня… вот…
Олег осторожно вынимает из сумки черный футляр, открывает его. В футляре — кларнет. Олег любовно вынимает обе части инструмента, аккуратно собирает его, прилаживает мундштук.
ОЛЕГ. Почему я не могу любить тебя. Не могу любить тебя открыто.
Олег смотрит на кларнет, как на женщину. Боцману делается как-то неловко.
ОЛЕГ. (с пафосом) Я больше так не могу. Это всё. Сколько можно прятаться, бояться каждого шороха. Хватит. Хватит с нас унижения! Я больше тебя не предам! Я все скажу им. пусть живут, как хотят. И я. И мы. Мы тоже будем жить, как хотим. Я устал бояться. Я устал быть ничтожеством и ненавидеть самого себя. Я просто хочу быть собой. И мне все равно, что скажут люди. Не возьмут в оркестр — не надо. Пойду на улицу. Буду стоять на улице играть. Что подадут, то моё. Зато без стыда и без страха.
Олег набирает в легкие воздух, чтобы извлечь первый звук из своего инструмента. На верхнем этаже открываются двери, слышен звук шагов. Олег молниеносно разбирает инструмент, прячет его в футляр, футляр в сумку и бежит со всех ног вверх по лестнице.
Мимо Боцмана, не глядя на него, проходит Кристина.
Квартира. В большой комнате за швейной машинкой сидит Марина. Между плечом и ухом у нее зажат мобильный телефон, ногой она жмет на педаль машинки, а руками поправляет строчку.
МАРИНА. Дешевле? Куда дешевле? дешевле вы не найдете, я вам говорю, что такой вариант — здесь надо быстро… я по опыту знаю, что эту квартиру заберут… оторвут с руками… ее вообще в базе нет, потому что это для своих только недвижимость у нас… вип…. я вам просто первому, как вип-клиенту… где?! кто вам сказал?! соседи?! все там нормально… ничего там не течет… там кровельщики… подождите, Евгений… так вы не хотите? а зачем тогда голову морочите?! подождите… давайте еще тогда посмотрим… а как вы хотели? у нас в агентстве… нет, ну без посредников….
В комнату входит Наталья с иконой Богородицы в руках. Она осматривает все углы в комнате и находит, что самое лучшее место — угол прямо над столом, где сидит и работает Марина. Наталья с неожиданной ловкостью вскакивает ногами на стол, прямо на ткань, из которой Марина шьет шторы, и прикладывает икону в угол — между потолком и стеной. Марина с ненавистью смотрит на ноги Натальи.
МАРИНА. Евгений, я перезвоню вам… Мы обязательно… нет, сейчас у нас в агентстве скидки… вообще мы можем по-другому договориться… я вам перезвоню!
Марина кладет трубку. Она вся кипит от ненависти.
МАРИНА. Значит так — слезла!
НАТАЛЬЯ. (слезает) Надо будет соседа вашего попросить… Колю… его же Коля зовут… а то вы его как-то странно… даже выговорить не могу… полочку вот тут — для Богородицы матушки… лампадку зажжем…. И Господь управит… Я эту икону с собой пятнадцать лет вожу, мне ее сам настоятель Ионафан….
МАРИНА. Вы вообще как… надолго к нам?
НАТАЛЬЯ. Да завтра уезжаю… Я ж только хотела насчет Кристины, Мариночка….
МАРИНА. Что — насчет Кристины?
НАТАЛЬЯ. Бесы у нее. Вычитать надо. На вычитку.
МАРИНА. Вы как… поездом или на автобусе? Билет взяли уже?!
НАТАЛЬЯ. Она же с мужиками по ночам… на пляже….
МАРИНА. Что?
НАТАЛЬЯ. Блудница она, Марина. Спасать ее надо. К отцу Владимиру на вычитку. Я договорилась уже.
МАРИНА. Кто она?!
НАТАЛЬЯ. Ну, блудница. Проститутка.
МАРИНА. Что?!!
НАТАЛЬЯ. Ну, ебется она со всеми подряд… Ой! (крестится) прости Господи!
В этот момент из своей комнаты выходит Кристина, одета вся в черное, на лице — яркий черный макияж, идет к двери.
МАРИНА. Кристина!! куда пошла?!
Кристина рывком открывает двери и выходит из квартиры.
НАТАЛЬЯ. (крестится) Бесы.
Через минуту появляется Олег с клетчатой сумкой.
МАРИНА. Ты где был?!
ОЛЕГ. Внизу…
МАРИНА. (орет) Внизу!!! Что ты там делал — внизу?!!
ОЛЕГ. Дверцу… дверцу к почтовому ящику прикручивал… теперь только замок поменять… осталось…
Марина бросается на диван и громко рыдает.
ОЛЕГ. Что?
НАТАЛЬЯ. Спаси, Господи, и помилуй, спаси, Господи, и помилуй, спаси, Господи, и помилуй….
Входит Боцман. Наталья ведет его в комнату, указывает на облюбованный ею угол.
НАТАЛЬЯ. Вот здесь, Коленька, в уголочке… полочку… приладишь, отец мой?
БОЦМАН. Я…
МАРИНА. (Боцману, с ненавистью) Иди на кухню — занимайся своими делами!