Язык города
Шрифт:
Обширные картотеки академических словарей позволяют представить историю русского слова пейзаж. С 1767 г. его стали употреблять наравне с известным до того немецким словом ландшафт («красками писанный рисунок вида» — это о ландшафте). Пользовались словом только художники, это был их термин, не всякому и понятный. В 1791 г. в одном из журналов промелькнуло сообщение, что, вот, многие стали говорить пейзаж вместо ландшафт, а это ошибка.
Сначала пейзаж понимали как изображение природного вида, а затем слово получило и значение самого вида (с 40-х годов XIX в., и притом в разговорной речи). Москвичи предпочитали все-таки слово вид, а в Петербурге пользовались словом ландшафт. Ландшафт как 'вид' жил в столице до конца века, и лишь «передвижники» победили его пейзажем. В 40-е годы, запутавшись в чужих словах, хотели ввести и свое: видопись,
После 1917 г. пейзажем стали называть не только 'вид', но и 'содержание какого-то ряда красочных картин* (В. В. Маяковский, например, перечисляя плохих поэтов, говорил о пейзаже современной поэзии). Появилось множество сочетаний, прежде совершенно невозможных в русской литературе: вечерний пейзаж (А. И. Куприн), затем — географический пейзаж, пейзаж архитектурный, осенний, местный, даже лунный пейзаж в значении 'пустынное место', т. е. отсутствие всякого пейзажа, во всяком случае живописного. Когда Салтыков-Щедрин впервые употребил сочетание сельский пейзаж, он подтвердил тем самым, что в исконном значении слова пейзаж произошли уже изменения. Ведь что это значит — сельский пейзаж? Масло масляное...
Постепенно внедряясь в образную ткань русской речи и распространяясь все шире, слово меняло свой смысл, становилось русским. Да и словосочетание городской пейзаж ввели в нашу речь не журналисты: оно известно, например, из сочинений М. Горького и К. Паустовского; за ним в газетах появились индустриальный пейзаж, современный пейзаж, вечерний пейзаж и т. п. Еще и до выражения городской пейзаж слово употребляли в отношении к городским «видам»:
..перевел свой взгляд на пейзаж, видный ему из окна
(М. Альбов).
Самый точный и подробный по стилистическим пометам «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова слово пейзаж считал еще книжным. Здесь разграничены два его значения: 'картина природы, вид какой-нибудь местности* и 'картина с изображением такового вида'. Впоследствии к слову привыкли. Оно стало русским. Главный его смысл — указание на красоту того или иного вида, достойного живописного изображения, — сохранялся. Такую красоту можно увидеть и в городе — ее описал А. А. Блок. Пейзажисты пишут и город, который красив по-своему. Слово ландшафт не имеет оценочной характеристики. В отличие от французских слов, которые привлекали художников и поэтов, немецкие слова казались удачными ученым. Так и слово ландшафт стало научным термином, обозначающим 'форму или вид земной поверхности'. Словосочетание городской ландшафт, действительно, кажется странным, но ведь потому, что смысловое и стилистическое его содержание в русском языке совсем иное, чем в слове пейзаж.
В последовательном изменении значений русского слова пейзаж содержится общий смысл: от внешнего, описанного художником вида — к реальному виду природы, от внешнего проявления — к внутренней сути. Это вид, который важен не сам по себе, а через восприятие человека. Вид постоянно изменяется, но красота остается. Только художник, увидев ее, может донести до нас и краски и линии подобного вида.
Ясно, что без слова пейзаж, как и без слова ландшафт, мы не могли бы обойтись. Эти слова расширили наши возможности видеть. Русское слово вид безразлично к эстетическим признакам «вида», которые содержатся в слове пейзаж. Но и слово пейзаж не несет надлежащей точности значения, что важно для научного термина и что есть в слове ландшафт 'вид земли*.
В. И. Даль считал, что не следует забывать и «салонных— ныне уже не говорят: гостинных — выражений». Слово салон пришло к нам из французского язы-за, в котором и значит 'гостиная' или (переносно) 'выставка картин*. В XIX в. этим словом обозначалась 'комната для приема гостей' ('в барском доме', добавляют современные словари), что вполне понятно, поскольку гостей принимали в гостиной. По аналогии силоном стали называть 'постоянную группу гостей, которых привлекал этот дом или его хозяйка', а также 'светский кружок, объединенный общими интересами'. Первоначально зто были богатые дома, так что И. И. Панаев не случайно выделил несколько слоз в своем описании: ...в легоньких гостиных и в великолепных салонах. Затем салоны возникли и в мещанских домах Петербурга, даже на Петроградской стороне: Таким образом у Анфисы Григорьевны составился целый салон, а потому на стол был подан кофе (М. Альбов). Постоянное общество однородного состава и есть салон.
Салонная литература и салонное искусство, оторванные от народа и его интересов, ведут свое начало из подобных салонов. После 1917 г. словом салон стали обозначать любое общее помещение, где могут сходиться люди (салон-вагон, например, отличается от спальных вагонов именно этой особенностью). Салоны в автобусе, автомобиле, самолете — того же происхождения. И это значение слова пришло из специального языка. Кстати, в новых «Жигулях» салон просторней, — говорит героиня рассказа Ю. Нагибина. На что ее муж реагировал соответственно: Павел Алексеевич сбокц внимательно посмотрел на жену. «Салон» — технический термин, но он не входил в словесный обиход Нины и прозвучал из ее уст чуждо, жеманно и неприятно. Когда человек, особенно женщина, вдруг прибегает к непривычной лексике, это почти всегда знак внутренних сдвигов, смещений. Нельзя не согласиться: замечено точно.
Одновременно с тем старые значения слова салон постепенно уходили из нашего быта, даже сезонную выставку картин стали называть иначе. Слово могло исчезнуть. Однако нередко находится среда, которая по каким-то причинам поддержит «опороченное» слово и даст ему новую жизнь. Салону новую жизнь дала торговля. Как «торговое» оно поминается уже в словаре под редакцией Д. Н. Ушакова — 'помещение парикмахерской'. Салон в парикмахерской — это и гостиная, и общий зал, и отдельные его части (мужской салон, женский салон). Постепенно салоны появились в аптеках, ателье, магазинах, в других учреждениях (и здесь не обошлось без «переборов»: на Литейном проспекте долго висело сообщение о том, что салон стеклотары работает до таких-то часов).
Что такое киоск — все хорошо знают, это слово стало бытовым и широко распространено. Другое дело — киоскер. Слово возникло недавно, и К. Чуковский нашел его столь чуждым русской фонетике, что счел вначале экзотическим именем какого-нибудь воинственного вождя африканцев: Кио-Скер. «Оказалось, что это мирный 'работник прилавка', торгующий в газетном или хлебном ларьке. Слово киоск существовало и прежде, но до киоскера в ту пору еще никто не додумывался». И верно, внимание как бы «зацепляется» за это слово, потому что и суффикс в нем необычный, и среди всех родственных ему (по значению) слов нет подобных (нет, например, слов «ларкер» от ларек или «палаткер» от палатка).
Турецкое слово k?sk очень древнее; долго ходило оно из языка в язык на Востоке, а в конце XVIII в. получили его и мы — через немецкое или французское посредничество. Киоск — 'беседка, шалаш, в садах турецких делаемый' (в словаре 1837 г., в словаре 1804 г. — киоска), поэтому слово употреблялось в описаниях восточной экзотики.
Новое слово вступило в конкуренцию со старым палатка. Лучше всего (и дольше всего) значение слова палатка сохраняли в XIX в. москвичи. С. Т. Аксаков палаткой называет маленький домик в сельской местности. А. Ф. Вельтман словом палатка называет уже книжную лавку на Кузнецком мосту. В это время, в 40-е годы, и происходило переосмысление слова: палатка — 'временное торговое помещение, небольшое по размерам и специализированное по товару'. Через три десятилетия в Петербурге в этом же смысле стало употребляться и слово киоск. Описывая изменения на Петроградской стороне в 80-е годы XIX в., М. Аль-бов меланхолически замечал: Я уже не вижу своего старого знакомца Корявого с его ларем [который прежде торговал на углу пирожками вразнос.— В. К.]. ...Как раз на том месте — киоск с фигурой продавца в глубине... Это киоск букиниста! Такой петербургский киоск — точная копия московской палатки, торгующей книгами. В мае 1896 г. на Ходынском поле в Москве были расставлены ларьки, которые устроители коронации называли буфетами, а народ — палатками. Если бы не сохранилось подробных их описаний, мы бы и не узнали, о чем речь. На самом деле это были киоски.