Язык в революционное время
Шрифт:
Тем не менее Юдке был не прав. Всемирная история действительно определила обстоятельства выживания евреев, но все, что мы наблюдаем сейчас в жизни евреев и их потомков в современном мире, в существенной степени вытекает из внутренних ответов на эти исторические обстоятельства, преследования и появившиеся альтернативы. Ответы — как индивидуальные, так и коллективные — выросли из самого еврейского общества, и в этом смысле евреи сами сделали свою историю. Изменения проходили в сознании каждого индивида, и он реагировал на ситуации и возможности, встречавшиеся в его собственной жизни, в свете носящихся в воздухе различных идеологических воззрений, скрытых или явных. Конечно, это сознание было полно противоречий и предубеждений, но оно обладало способностью к периодической самокритике и мобилизации всех ресурсов индивида. Историю делали мальчики и девочки, убежавшие из дома, оставившие родительский кров, язык и веру и пришедшие на нелегкую землю Эрец Исраэль или в не менее трудные Нью-Йорк или Москву, чтобы «строить и перестраивать себя» (ану бану арца ливнот у-лехибанот ба, «мы пришли на нашу Землю, чтобы построить ее и себя в ней», как поется в ивритской песне): построить новую жизнь, новые способы выражения для самих себя и заодно (иногда неумышленно) — для еврейской истории. Это делали такие люди, как Рахель (1890–1931), хрупкая
Начало «еврейской революции нового времени» можно датировать погромами 1881–1882 гг. в России. Случившееся после них полностью изменило природу существования евреев и их потомков по всему миру. Это был наиболее радикальный переворот в историческом положении евреев за последние два тысячелетия, полностью изменивший их географию, образ жизни, языки, профессии, сознание, культуру, политику и место во всемирной истории. [7] Его породило многоаспектное центробежное движение в разных направлениях и со множеством ответвлений. Громкие провалы, жестокие разочарования и чудовищные жертвы были неотъемлемой частью этих трансформаций. Изменения произошли в телах и душах людей, и они заплатили огромную эмоциональную цену, покинув родные места, родительские дома, расставшись с языком детства, верой, манерой говорить ради усвоения новых моделей поведения, нового языка, новых черт, традиций и верований. Ярким примером служит «Случай Портного» Филипа Рота. Однако в исторической перспективе результаты удивительны: благодаря этим трансформациям евреи существуют сейчас, причем существуют в центре общественного сознания.
7
В декабре 1980 г. в Гарварде на конференции, посвященной столетию погромов, я обнародовал доклад под названием «1881 год — водораздел в истории еврейской культуры и сознания». Когда появилась блестящая работа Йонатана Френкеля (Prophecy and Politics. Socialism, Nationalism & Russian Jews, 1862–1917. London-New York-New Rochelle-Melbourne-Sidney, 1981), я увидел, что он использовал то же самое слово «водораздел», хотя он усматривает некоторые корни изменений и в предыдущих поколениях. Особая важность этой критической даты видна и с точки зрения американского еврейства, выраженной Ирвингом Хау в его монументальном «Мире наших отцов» (I. Howe. World of Our Fathers, 1976). Она стала краеугольным камнем и в сионистской историографии, которая считает волны сионистской эмиграции в Эрец Исраэль (алийот) с Первой алии, начавшейся в 1881 г. (несмотря на наличие предшественников).
Возрождение ивритской культуры и литературы в диаспоре и ее миграция в Эрец Исраэль, возникновение развитого ивритоязычного сообщества, образование на этой основе Государства Израиль и его экономический и культурный рост стали частью этого исторического импульса.
Многократно на протяжении истории отдельные евреи возвращались в Эрец Исраэль. Однако возрождение родины на основе светской идеологии и политики в новейшее время можно понять только в рамках «еврейской революции нового времени», т. е. в совокупности концепций, идеологий, споров, литературы, всей воображаемой общественной вселенной и всех трансформаций, произошедших с евреями за последнее столетие, особенно в Восточной Европе и там, где обосновались иммигранты из Восточной Европы: в Лондоне, Нью-Йорке или Палестине. «Возвращение» к еврейской истории и языку иврит было частью этого комплекса. Большинство основателей ишува, иммигранты Второй и Третьей алии, приехали с территории Российской империи (меньше — из Австро-Венгерской Галиции и других мест). Они принесли с собой целый мир литературных и фольклорных представлений и ценностей, возникших в этом огромном всеобщем брожении. Даже если они приехали в страну Израиля из протеста и отрицания диаспоры, то сформировались они, развивая или отвергая представления, которые выкристаллизовались там.
Их поступок был не единственным средством (индивидуальным или коллективным), возможным в ситуации, в которой оказались евреи, и они сознавали это. Горстка молодых людей среди странного пейзажа в пустынном и враждебном мире, первое поколение нарождающегося общества, общества без отцов и дедов, они окружили свое шаткое существование абсолютно новой оградой — оградой эмоционально постигаемой идеологии и нового языка иврит. За этой оградой каждый должен был похоронить свой родной язык и прежние чувства, присущие ему ранее модели поведения, убеждения и верования, неосознанные жесты и крепкие словечки, семейное тепло и инстинктивные страхи, накапливавшиеся в диаспоре в течение сотен лет. Идеология, служившая фундаментом нового здания, стала заменой племенной территории, которая остается на своем месте веками — до тех пор, пока само место не становится частью языка ее существования. Эта идеология обосновала радикальный сдвиг, коснувшийся жизни каждого, и была сформулирована как единственно верное мнение в большом многостороннем споре.
3. Новый исторический период
В истории нет четких границ. Если взглянуть на обширные движения вроде сионизма, романтизма, футуризма или хасидизма, то видно, что они характеризуются совокупностью неоднородных, но тесно переплетенных между собой институций, идей и черт, выраженных в отдельных людях, действиях и текстах и находящихся в данном времени и пространстве. Если мы проанализируем этот комплекс, то увидим, что почти для каждого отдельного феномена, мотива или идеи можно найти корни и предпосылки в предшествующих периодах. Новое течение в истории не отмечено новизной каждой детали — вместо этого появляется новый каркас, в котором по-новому перестраиваются разнообразные элементы, отбираются и выдвигаются на первый план те черты, которыми ранее пренебрегали, к ним добавляются новые яркие образцы, изменяется их иерархия, и таким образом формируется абсолютно новое целое. Когда этот каркас начинает восприниматься как новая тенденция, он способен привлечь многочисленных сторонников и стать доминирующей силой в обществе. Такой каркас можно установить с помощью некоего знака (ярлыка) или ключевых дат. Это может быть название интеллектуального движения, или социальной группы, или нового политического института, появившееся в то время или присвоенное позже; это может быть дата события, давшего начало изменениям, или события, о котором полагали, что оно дало им начало; или то и другое вместе. Подобными ярлыками являются, например, «модернизм» в поэзии и изобразительном искусстве, «сионизм», «период возрождения» в ивритской литературе или такие события, как Первая и Вторая мировые войны, русские революции 1905 и 1917 гг. и погромы 1881–1882 гг.
Специфические идеи и феномены, характеризующие период после 1882 г., также появились ранее. На самом деле, имеет смысл оглянуться назад от водораздела 1882 г. и принять датировку еврейского Просвещения, предложенную профессором Йосефом Клаузнером (1874–1958) [8] . Он считал, что это явление началось с указа австрийского императора Иосифа II 1782 г. и продолжалось целый век. Этим указом Иосиф II установил обязательное начальное образование на немецком языке для еврейских детей и тем самым, к вящему гневу традиционалистов, открыл им путь к общей культуре. Просвещение, ассимиляция евреев Западной Европы, отдельные предвестники сионизма и социализма, ивритские и идишские писатели XIX в. и — ранее — Золотой век ивритской литературы в средневековой Испании, еврейские интеллектуалы и ивритские поэты в Италии после Ренессанса — все они породили идеи и установили прецеденты для светской культуры и перемен в частной жизни. Можно продемонстрировать, как некоторые сочинения эпохи Просвещения идеологически подготовили или предвосхитили воззрения нового периода: Гейне или Маркс предшествовали Троцкому, Фрейду и Эйнштейну своей ролью в общей культуре. Ближе к искомой дате «неожиданный» погром 1871 г. в Одессе, подобный легкому сотрясению перед извержением, породил волну национализма и беспокойства среди еврейских писателей и ассимилированных студентов. Но это были изолированные явления, затронувшие лишь отдельных, хотя и многих людей или даже группы евреев в разных местах. До 1881–1882 гг. (волны погромов в России и на Украине, которые Менделе Мойхер-Сфорим назвал «бурей в пустыне Негев») ветер перемен не овладел еще еврейским народом, в особенности внушительными массами людей в Восточной Европе и их сородичами в других странах. Лишь после 1882 г. началась большая еврейская эмиграция из России в Америку и сионистская иммиграция в Эрец Исраэль и, что не менее важно, возникла новая литературная, культурная, образовательная, идеологическая и политическая еврейская элита, которая могла по справедливости считать себя наследницей старой религиозной элиты.
8
Один из инициаторов возрождения еврейской культуры на иврите; историк, литературовед и литературный критик, лингвист, деятель сионистского движения. В 1919 г. поселился в Эрец Исраэль, а в 1925 г., когда был открыт Еврейский университет в Иерусалиме, возглавил там кафедру литературы на иврите. (Примеч. ред.)
Ни одно событие в еврейской истории со времен разрушения Второго Храма не изменило природу еврейского бытия так, как эта революция. Физическое и символическое выражение этих перемен и даже их базовые предпосылки выражены в решающем сдвиге географических центров еврейской жизни: с восточноевропейской родины штетла на Запад и за океан, с одной стороны, и в Центральную Россию и на советский Дальний Восток — с другой, а также из арабских стран и Северной Африки в Израиль и на Запад. На самом деле, следы предыдущей жизни, которую символизировало восточноевропейское местечко, были окончательно стерты нацистами. Но все заменившие их альтернативы выкристаллизовались до Холокоста. Сюда относятся как те альтернативы, которые в конце концов потерпели неудачу или были отклонены (как литература на идише и связанные с ней культурные и образовательные учреждения или увеличение количества евреев среди коммунистической элиты), так и те, которые в конечном итоге победили и увенчались успехом: Государство Израиль и заметное положение евреев в нынешних Соединенных Штатах.
Не все это сотворили погромы 1881–1882 гг. Были и еще волны — погромов, революций и потрясений (поворотные даты: 1891–1892, 1903–1905, 1917, 1919, 1933, 1945, 1948 гг.), — которые возобновили или ускорили этот процесс и провели новые волны евреев через похожие трансформации. Культурные и идеологические альтернативы развивались, следуя своей собственной автономной эволюции, но внешние события побуждали к более широкой их реализации. Более того, волновой характер этих трансформаций был существенен для их успеха, в противовес тому, что обычно воспринимается как единовременный революционный поворот истории [9] . На самом деле, любое явление должно иметь волнообразный характер, чтобы быть воспринятым, понятым и утвержденным живым обществом. Так, поселения Первой алии (сионистской иммиграции в Эрец Исраэль, 1881–1903) не смогли бы оставить в Палестине ишув более стабильный, чем у их родичей в еврейских сельскохозяйственных колониях в Аргентине, если бы новые волны иммиграции не прибывали снова и снова — ни одна из них не стала органическим продолжением предыдущей, но все были новым импульсом из диаспоры. Для того чтобы такие волны повторялись, они, безусловно, должны были руководствоваться одной идеологией (которая тоже трансформировалась со временем).
9
Динамический взгляд на историю отвергают те, кто описывает ее через единичные перевороты: Октябрьская революция 1917 г. или Декларация независимости Государства Израиль. Подобный взгляд способствует застою и вызывает меланхолическую ностальгию и возможный коллапс.
Но 1881–1882 гг., похоже, действительно были решающим историческим водоразделом. В конце XIX в. большинство евреев жили в Восточной Европе и в городах, где недавно возникли центры иммиграции оттуда (Вена, Берлин, Лондон, Нью-Йорк, Бостон, Филадельфия, Ришон ле-Цион). Самая большая община все еще находилась под властью Российской империи. Согласно переписи 1897 г. в России проживало около 5,2 млн. евреев, что составляло половину всего мирового еврейства. Почти 98 % из них назвали своим родным языком идиш, и это означает, что большинство из них выросло в традиционном мире экстерриториальной культуры с разговорным языком идиш. Это тоже было уничтожено в течение двух-трех поколений.
Следует отметить, что каждый отдельный феномен, характеризующий новую еврейскую революцию, не был присущ только евреям. Евреи переезжали в большие города, эмигрировали за океан, присоединялись к революционным движениям, поднимались вверх по образовательной лестнице или входили в современный научный мир — и так же поступали миллионы неевреев. В реальности еврейская иммиграция и освоение новых профессий стали возможными благодаря открытию новых перспектив в мире в целом. Происходило ускоренное развитие новых профессий, областей деятельности и дисциплин, привлекавших новых, одаренных богатым воображением творческих и активных людей, стремящихся сделать карьеру, и это побуждало энергичных евреев действовать и находить свое место в большом мире. Особенность состоит в том, что еврейские трансформации проходили быстрее, были более мощными, охватывали большую часть народа и оказались связанными не только с осознанием растущей межклассовой мобильности, но и с новым самосознанием евреев как народа.