Йога дважды рожденных
Шрифт:
Подумайте, что когда-нибудь вам придется внезапно оставить все в этом мире, так что заводите знакомство с Богом сейчас.
Ведь друзей всегда встречают радушно, а незнакомцев и чужаков – настороженно. В гробу кармана нет, лопатник свой на тот свет не возьмешь тоже, и если там окажешься на сковородке, то купить себе бунгало на берегу океана уже не получится.
– Хорошее наставление! Слушай, Евгений, вот вы тут с Калабиным делаете инициации, люди у вас пробуждаются, а как и от кого получил свое пробуждение ты сам?
История пробуждения риши Евгения
– Я пробудился самостоятельно, причем такое со мной в течение жизни происходило трижды. Так бывает. Возьми
– Вообще, это интересно! Не расскажешь свою историю?
Евгений как-то замялся и после длинной паузы сказал необычно бархатным голосом:
– Считаю это недостойным. Пусть обо мне потом напишут биографы, если захотят.
– И все-таки, хоть самую малость, – не для меня, а для читателей книги, – стал настаивать я. – Как говорится, своих учителей надо знать в лицо.
– Хорошо. Но только об одном – о самом первом своем пробуждении, и то лишь для того, чтобы читатели представляли, о чем идет речь, и понимали суть того, что с ними может статься, если они придут в йогу дважды рожденных.
Ты, Николай, знаешь, что Будда считал, что пробужденным может стать любой человек, что каждый человек потенциально – это Будда. Другое дело, сам ли он постарается этого достигнуть путем каких-то упражнений или медитаций, или пробуждение придет к нему само по себе, либо ему помогут пробудиться, что, кстати, является также одной из основных целей йоги дважды рожденных, – вот в чем вопрос.
– То есть тебя в таком случае тоже можно назвать Буддой?
– Ты сам так сказал. Но не столь важно, как тебя назовут – пробужденным ли, Буддой ли или просветленным. Важна сама суть преобразования. У меня это происходило спонтанно, можно сказать, самопроизвольно. Ты знаешь, когда я родился, то понял, что зря…
– Слушай, ты не заливаешь тут мне? – перебил я риши. – Это никакая не запутка? Я никогда не слышал, чтобы человек умел думать уже с момента рождения!
– Если ты не слышал, то это не значит, будто это факт. Человек думает и прислушивается к внешней жизни уже в утробе матери. Другое дело, что, родившись, он не может выразить себя движениями или словами. Мышцы тела ему не подчиняются, язык не подчиняется. Но в первые минуты после рождения младенец еще помнит свою прошлую жизнь и может сравнить с нынешним, новым своим пришествием в нее. Мне до сих пор иногда мерещатся снежные склоны могучих гор, белые одежды людей, звенящие ручьи и светлый храм на берегу голубого озера в зеленой долине. Тогда, в момент своего появления на свет, я отчетливо обозрел свою прошлую жизнь. Ты знаешь, такой ее обзор происходит перед смертью и повторяется при новом рождении. Но как правило, новорожденный в первые же минуты обо всем забывает, иначе, если Бог не сотрет воспоминания его прошлой жизни, человека будет тянуть назад, а с этой тягой, с этим притяжением новую жизнь не построишь.
Кстати, вот это воспоминание момента моего рождения вернулось ко мне в день моего восемнадцатилетия, когда я все отчетливо вспомнил. Вспомнил свои мысли, вспомнил, как врач шлепнул меня по спине, потому что я молчал и задыхался, после чего я сразу же закричал, вспомнил, как в этот миг луч солнца в окне прорвался сквозь облака и упал на меня.
Я отчетливо увидел, как мои самые ранние воспоминания охватывают анахроничные черты предшествующего воплощения. Их ясные картины приходили ко мне из далекой жизни, когда я был обитателем гор, покрытых белыми, ослепительными шапками снегов. Эти отголоски прошлого, благодаря не имеющей измерения связи, дали в тот день мне возможность увидеть и проблески будущего. Вспомнил я и свою вот ту самую первую мысль. Вспомнил и заплакал – я понял, что прошлая моя жизнь была чудесной, много краше и насыщеннее нынешней. Почему я оказался здесь? Я не понимал…
Евгений замолчал, и лицо его потемнело.
– Так это и было твоим просветлением, твоим пробуждением? – тронул я за руку примолкшего риши.
– Нет, это я так, просто вспомнил, – встрепенулся Евгений, будто от сладкой дремы. – Моя история с пробуждением не имеет прототипа, но по сравнению с реальностью она невинна, как новогодняя открытка. А само это пробуждение случилось со мной лет где-то в двенадцать. Мне родители выписывали в то время детский журнал «Мурзилка». И если они забывали мне продлить подписку, то я шел в подъезд к почтовым ящикам, заглядывал в их щели и, когда находил знакомую обложку, выковыривал журнал из ящика. Прочитывал, а потом возвращал его на место. И жители нашего подъезда, бывало, удивлялись, почему журнал приходит к ним с недельной задержкой, и жаловались на почту.
А в то время «Мурзилка» был высокоинтеллектуальным журналом, это сейчас дяди-рулевые выпускают различные журнальчики для детей с множеством картинок, пригодных к просмотру разве что кончеными дебилами. А тогда большинство картинок представляли собой какие-то головоломки, загадки, то есть развивающими были. Допустим, найди семь одинаковостей или сколько-то там различий и тому подобное.
И вот, в этом журнале «Мурзилка» шла нескончаемая эпопея противостояния Мурзилки и его заклятого врага – Ябеды-Корябеды. И на фоне их перипетий и различных баталий для детей в легкой и доступной форме описывались разные вещи, которые не всякий-то и взрослый в обычной форме бы понял. Например, строение атома. Как устроены атомы, как устроена Вселенная. То есть очень серьезные темы поднимались в маленьком детском журнале «Мурзилка», и они весьма сильно продвигали детей. Благодаря этому дети с семи – десяти лет уже знали, как устроен микрокосм, а как макрокосм. Сейчас детишки дальше своих компьютерных игрушек с шаталовом и убиваловом не видят вообще ничего. Но это проблема глобализации, общего отупления масс, с которой мы тоже боремся. Потому-то одна из задач йоги дважды рожденных – выход из этого отупения через пробуждение.
Так вот, однажды я прочитал «Мурзилку», и там оказалась очень интересная и новая на тот момент идея: что все – во всем. То есть все во всем – это то, что сегодня декларирует индуизм. А что во всем? То, что человек состоит из клеток, каждая клетка состоит из более мелких частиц, в каждой более мелкой частице есть атомы, а эти атомы состоят тоже из разных долей. И вот этот атом, он так же, как и вся Вселенная, состоит из позитронов, нейтронов, еще чего-то, что крутится, вертится. И получается, что один атом – это целая Вселенная. И мне тогда подумалось, раз мир бесконечен, то где-то в этой микро-Вселенной есть маленькие планеты Земля, и на каждой маленькой планете Земля живу маленький я. Вот так журнал этот заставлял детей думать, развивал их воображение, смекалку.
И как раз в те времена, будучи двенадцатилетним подростком, я как-то вышел уже из закрывающегося на ночь магазина с мороженым в руках и с подобными мыслями о мироздании в голове. В наступающей темноте я ел свое мороженое и смотрел на звезды. Напротив меня располагалась пятая зона, где зэки перекрикивались с какими-то людьми по нашу сторону забора, то есть теми, кто был на свободе и кто тут под этим забором как-то внезапно очутился, будто рой тараканов, вытряхнутых из старой кошелки с остатками еды. И эти люди перекидывали на зону через забор примотанные к электродам наркотики, водку в банках из-под проявителя или в резиновых грелках, еще там что-то. Из зоны к ним летели привязанные к камням и тем же электродам деньги, малявы разные, самодельные кнопари и другие всякие безделушки кустарного производства. Называлось это мероприятие перекидом.
Ну вот, значит, шли эти перекиды, перекрикивались зэки, было лето, у магазина бабки бойко торговали всякой там малиной, горохом, семечками жареными. Помню, стакан малины стоил двадцать копеек, стакан гороха – десять копеек, семечек – пять. Спички и сигареты тоже продавали – потому что магазин закрылся. Тут же кто-то кого-то крыл матом, кто-то кому-то в кустах уже юбку задирал, алкаши, с обезображенными от непросыхающей пьянки лицами, кучковались – допивали недопитое. И сам воздух здесь был настоян на сивушных ароматах вперемешку с запахами жареных семечек. В общем, все шло своим чередом, как и положено на рабочей окраине города, где я имел несчастье проживать.