Йоханнес Кабал, Некромант
Шрифт:
она пролетала, появлялась одежда. Жутким тостом из шеи выскочил череп и маниакально оскалил
зубы так, как это обычно делают черепа. Даже когда его обернуло кожей, он продолжал до
неприличия весело скалиться. Кожа захлестнула кремового цвета череп, как прилив — валун на
пляже, добралась доверху и сомкнулась.
Перед Кабалом стоял человек, минуту назад не существовавший: ростом немного ниже него,
чёрный, болезненно тощий; одетый в чёрные брюки, белые
блестящий жилет с чёрными и белыми вертикальными полосами. В руке у него была соломенная
шляпа с жёлтой лентой. Человек нахлобучил её на голову, тем самым помешав волосам устроиться на
его совершенно лысом черепе. Несколько волосков нырнули ко лбу и мгновенно сплелись в брови,
но остальные, сиротливо покачавшись на верхушке его шляпы, безжизненно упали на пол. Человек
смотрел на них с возрастающим беспокойством. Он поднял шляпу, потрогал череп и, к своему
разочарованию, обнаружил, что лыс как бильярдный шар.
— О нет, — простонал он, — блин, — и наконец, уже со злостью, — вот ведь дерьмо! — Он
осмотрел своё тело, запястья, вытаращился на Кабала так, будто крыша только что обвалилась, и
принялся бегать по вагону. — Зеркало, приятель! Здесь должно быть зеркало! — Кабал наблюдал,
как он носится. Человек нашёл большой кусок грязного посеребрённого стекла, который, наверное,
когда-то откололся от зеркала, и поднёс его к лицу. Не веря своим глазам, он потёр его поверхность.
Это не помогло.
— Глянь на меня, — причитал он. — Не, ну ты глянь. Твоими стараниями я теперь самый
тощий человек в мире!
— Ничего подобного, — раздражённо сказал Кабал. Все такие придирчивые. — Я тебя призвал.
Вот как ты появился. Не вздумай обвинять меня за любые физические недостатки, которые можешь в
себе обнаружить.
— Но, но... — Человек положил зеркало и подошёл к Кабалу, сопровождая каждое слово
взмахом рук. — Ведь ты отбирал составляющие, приятель. Где мой жир?
— Жир? — Кабал осознал, что совершил небольшую оплошность. — Тряпка, кость, волосы.
Это традиционная формула. О жире никто никогда не говорил.
Худощавый в недоумении замахал руками. Он быстро оглядел вагон и направился в угол
длинными, угловатыми шагами. Он схватил какой-то ящик и вытащил его в центр вагона. Сбоку под
трафарет было выведено одно единственное слово "Жир".
— Нужно-то было всего ничего, приятель! Получился бы солидный мужчина. А так я просто
мешок с костями.
Он умоляюще посмотрел на Кабала. Кабал посмотрел на него с полным безразличием.
— И чего ты от меня ждёшь, мистер... эээ...
внутривенно влил?
— Думаешь, сработает? — спросил Костинз с жалобной надеждой.
— Ничуть. Послушай, меньше чем через год, всё это, — он указал на всё, что было вокруг, —
исчезнет, и ты, мой самовлюблённый друг, обратишься в то, из чего я тебя создал. Поэтому,
попытайся понять одну простую вещь. Через год тем, что от тебя останется, даже собаку будет не
занять. Вот почему плевать я хотел, как ты выглядишь, и тебе должно быть всё равно. Наша
непосредственная задача — поставить ярмарку на рельсы. Так что, ты будешь мне помогать, или мне
нужно избавиться от тебя как от результатов неудачного эксперимента и повторить попытку?
Костинз упёрся руками в бёдра и ссутулился, приняв развязную позу — получилась эдакая
высокомерная долгоножка.
— Ты здесь босс. Знамо дело, этот тупой засранец твой, помыкай как хошь.
— Отлично, — невозмутимо ответил Кабал. — Теперь, подойди сюда.
— Это был сарказм, — сказал Костинз своим нормальным голосом — размеренный тон, акцент
по большей части американский, может, с оттенком французского — он растягивал гласные и слегка
картавил — подойдя к Кабалу, который присел у стопки вывесок
— Это была глупость. Взгляни-ка сюда.
— Выставки уродов, безумные трюки, восьмые чудеса света. Вполне стандартный набор, как по
мне.
— Какие из них самые зрелищные? На что люди съедутся со всей округи? Мне нужно знать.
Костинз вопросительно на него посмотрел.
— Меня-то зачем спрашивать, босс? Ты здесь главный, у тебя должен быть план, — он
внимательно посмотрел на Кабала, тот продолжал перебирать доски, пытаясь раскрыть тайну. — У
тебя ведь есть план?
Кабал встал, отошёл в сторону и принялся сверлить вывески глазами.
— Я не понимаю. Зачем кому-то тратить своё время на такую глупость? Это же просто мусор!
Липовые экспонаты, выставки человеческих уродств, обман! Всё это ненастоящее! Всё это ничего не
стоит! Это лишь... — Кабал поник. Он уже давно не чувствовал себя таким бесполезным, — фикция.
Не понимаю.
Костинз сам кое-чего не понимал.
— Но ты же пошёл на это добровольно, так? Не мог же Тот-что-там-внизу просто всучить тебе
такое задание ни с того ни с сего?
— Это... пари.
— Спор? — даже если за пять минут, что Костинз стоял с открытым ртом, он прожил бы
несколько поколений, ничего не смогло бы удивить его больше. — Ты поспорил с Ним? Да ты