Юбер аллес (бета-версия)
Шрифт:
– Думаете, он намеревается вас убить?
– решил уточнить Власов.
– Он мине тогда обещал, - ответила старуха, - что если ещё сюда вернётся, то зайдёт. Но не сказал, что будет убивать меня. Если бы сказал, я бы тут не жила... Он похож на меня, - добавила она очень тихо, - только он верит.
– Во что?
– спросил Фридрих.
– В глупости, - сказала старая Берта.
– Все, которые верят, они верят в глупости. Даже если умные, но верят, это глупости. Это лох ин коп. Дырка в голове. У меня целая голова, потому что я верю ни в чего.
Заорал
– Откройте уже, - распорядилась Берта.
– Вас таки скоро отпустят, а мене будут долго полоскать мои старые мозги. Плохой вечер.
Власов пошёл открывать, думая про себя, что в кои-то веки Берта сказала чистую правду: вечер и впрямь не задался.
Квартира мигом наполнилась топотом ног и запахом чужих людей. Первыми, едва не сбив Власова с ног ворвались оперативники в униформе крипо и в штатском. За ними вошел Никонов и еще какой-то незнакомый майор чуть пониже его ростом - надо полагать, Шульгин, окативший Фридриха откровенно злым взглядом. Никонов тоже смотрел как-то странно. Интересно, кто из двоих тут главный? Никонов старше по званию - дэгэбэшный майор считается выше полицейского - но Шульгин говорил, что операцией командует он. Хотя так было, пока речь шла лишь о поимке дуфана, но не о вторжении к Берте. Но скорее всего - каждый распоряжается своими людьми.
– Это в столовой, - показал Власов.
– Коробка из-под торта на серванте.
Вся эта толпа людей протопала мимо него. Фридрих после секундной паузы последовал за ними и увидел с порога "обеденной", как сперва оперативник в перчатках, снявший крышку, а затем и оба майора заглянули в коробку. Судя по их лицам, ничего неожиданного они не увидели.
– Я так понимаю, женщина тоже мертва?
– спокойно уточнил Власов.
– А вы как думаете?!
– окрысился на него Шульгин; Фридрих узнал его голос, который, впрочем, по телефону звучал куда дружелюбнее.
– Послушайте, майор, - холодно произнес Власов, - я понимаю вашу досаду по поводу проваленной вашими людьми операции, но это еще не повод забывать ни о вашем, ни о моем достоинстве.
– Проваленной нашими людьми?! И у вас еще хватает наглости...
– Шульгин задохнулся от возмущения.
– В самом деле, - неожиданно поддержал его Никонов, - я не знаю, зачем вы это устроили, наверное, у вас были важные причины, но вы могли хотя бы предупредить нас. Если вам нужна была имитация спасательной операции, об этом вполне можно было договориться...
– Это счастье, что офицер, которого вы подставили, просто прокатился чуть ли не до Тулы, а не лежит сейчас где-нибудь под насыпью с перерезанным горлом, - добавил полицейский майор.
– Господа, - потряс головой Фридрих, - я ничего не понимаю. Что я, по-вашему, устроил и кого подставил?
Майоры переглянулись.
– Около двух часов назад, - сказал Никонов, - Общественное радио Нью-Йорка передало информацию о похищении и готовящейся спецоперации. Позже ее подхватили атлантистские агентства новостей. К сожалению, мне доложили об этом совсем недавно. Информаторы Спаде, или он сам, как видно, оказались оперативнее.
Сверкнула вспышка - полицейский фотограф снимал коробку.
– А теперь скажите, что эта информация утекла не от вас, и я с радостью извинюсь, - докончил Шульгин.
– Рональдс, - пробормотал Власов.
– Ублюдок. Он же обещал мне молчать! Что ж, господа, - добавил он после паузы, - вы правы: извиняться надо мне.
Он кратко рассказал, как было дело, не пересказывая, конечно, сообщенные Рональдсом сведения, а лишь упомянув об их "оперативной ценности". Взгляд Шульгина смягчился, но не намного: он явно считал, что верить на слово журналисту - это идиотизм. В этот момент у него зазвонил целленхёрер.
– Нашли тела, - поведал Шульгин Никонову, выслушав доклад.
– В канализационном коллекторе, как он и сказал.
– Что он сделал с женщиной?
– осведомился Фридрих. Не то чтобы ему хотелось услышать подробности, но уж лучше знать, чем воображать.
– Экспертиза покажет, - ответил криповец.
– Но, предварительно - в физическом смысле почти ничего. Несколько ушибов мягкий тканей, следы от наручников - не более. Судя по всему, она умерла от сердечного приступа.
– Может быть, диабетическая кома?
– предположил Власов.
– Нет, об этом он знал и колол ей инсулин, пока она была ему нужна... Я так думаю, то, что он сделал с ее ребенком, он сделал у нее на глазах.
– Там накопитель, - Власов кивнл в сторону кообки, которую уже аккуратно упаковывали в пленку.
– Полагаю, со всеми подробностями.
Вспомнилось, что Спаде еще и педераст. Впрочем, кажется, все-таки не педофил... В любом случае, ощущение, что вляпался в дерьмо, только усилилось. Фридрих подумал, что первое, что он сделает, вернувшись к себе в Трубниковский - это примет душ.
Kapitel 54. Тот же день, поздний вечер. Москва, Трубниковский переулок, 30 - Староконюшенный переулок, 39.
Какой длинный день, думал Фридрих, вновь сидя над своей схемой. Длинный и скверный. Впрочем, тут же поправился он, если Зайна все-таки возьмут - день, наоборот, замечательный. Что-то Хайнц не звонит. Неужели опять сорвалось? Позвонить ему, что ли? Нет, не стоит: Власов по собственному опыту знал, как это раздражает, когда под руку спрашивают о недоделанном деле.
А его собственное дело оставалось безнадежно недоделанным. Схема украсилась множеством стрелочек и надписей, гипотез он мог придумать множество - но что толку, если он не знал, какая из них верна и как в этом убедиться? Похоже, его подвела чрезмерная склонность аналитика к далеко уводящим логическим рассуждениям вместо того, чтобы опираться на факты, на простые материальные улики. Правда, улик в деле Вебера после работы русских "органов" ему досталось немного. По сути, только две кассеты, одна из которых пустая, а вторая - с короткой записью звонка...