Шрифт:
МИХАИЛ ХАРИТОНОВ
Юг
Посвящается Хорхе Луису Борхесу
Влажный туман стелился по заливу. Прохладные осенние сумерки, чуть подсвеченные снизу мягким блеском воды. По водяному зеркалу бил дождь, как искусный ударник: громче-звонче-тише-мягче.
Свежий морской запах смешивался с дождевым. Откуда-то с другого берега донёсся звон колокола.
Корней Яшмаа остановился и прислушался, но второго удара так и не дождался. Нехорошо: остался всего час до появления первой луны. На Юге время считают по старинке - не сколько прошло с восхода, а сколько осталось до наступления ночи. Так что стоит поторопиться - надо засветло добраться до ближайшего постоялого двора, где горят смоляные свечи и действует алайское право.
Плотно запахнувшись в плащ, путешественник ускорил шаги. Пока в сизом от влаги воздухе
Очередной прогрессорский парадокс, в который раз подумал Корней. Юг с его высокой культурой, древними традициями, с его не имеющим аналогов изощрённым правосознанием - похоже, не поддаётся реконструкции извне. В то время как Алайская Империя - жестокая, лживая, насквозь прогнившая, оказалась вполне управляемой. Благодаря незаметной (но действенной) помощи Земли династии Нагон-Гигов за какие-то полвека удалось не только подчинить себе весь континент, но и укрепиться на завоёванных рубежах. Книгочие в Великой Палате уже бросали мысленные взоры за океан, и рисовали первые карты в меркаторовой проекции. А молодой энергичный император, очень вовремя сменивший на троне своего бездетного дядю, видел во сне корону суверена всея Гиганды, властителя мира... Почему бы и нет? Земля, как всегда, готова предоставить посильную помощь. Во имя мира и прогресса во Вселенной.
Корней в который раз подумал о том, как хорошо было бы как-нибудь пересидеть это время, где-нибудь перекантоваться. Забиться в тёплую пыльную щель - да хотя бы в собственную загородную резиденцию. Увы и ах: если он всё-таки прав, при дворе оставаться было нельзя, да и в столице тоже. Но в любом другом случае уж он бы нашёл повод не покидать императорского дворца. Там он был на месте: за годы службы при алайском дворе он уже знал все входы и выходы и хорошо разбирался в паутине придворных интриг.
Впрочем, если уж честно, на Севере это было несложно - любую дверь открывал золотой ключик. В золоте же высокородный господин Корней Яшмаа недостатка не испытывал.
На Юге, к сожалению, покупалось и продавалось далеко не всё.
Взять хотя бы этот идиотский казус с ночным временем. Завоевав Юг, император Нагон-Гиг Третий (метко и справедливо прозванный Большеротым - в том числе и за непомерный во всех отношениях аппетит), в отличие от своих менее предусмотрительных предшественников, потрудился закрепить плоды победы. Он не пожалел своего драгоценного времени, народной крови и казённых средств, чтобы собрать всех князей, вождей и старейшин Юга на священном Белом Холме, и заставить каждого поклясться своими богами, что имперские законы будут соблюдаться, "пока светит солнце, пока текут реки, пока живут люди". На стандартном юридическом языке Империи это означало попросту "вечно". Однако, вскоре выяснилось, что люди Юга, во-первых, всё понимают крайне формально, и, во-вторых, на их юридическом языке, принятом в договорах и клятвах, простое перечисление условий считается подлежащим исполнению, только если все условия соблюдаются одновременно. Солнце же светит не всегда - а потому в ночное время имперские законы соблюдать не нужно... Объяснить же южанам, что выражение "пока светит солнце" следует понимать в расширительном смысле, и относить ко всей протяжённости времени вообще, оказалось совершенно невозможным: в ответ на любые рассуждения южане молча показывали на небо.
Хоть как-то продвинуться в этом вопросе удалось после того, как Империя наладила экспорт на Юг так называемых кэтэр - свечей из древесной смолы. Помимо яркого и чистого пламени, они имели ещё одно немаловажное достоинство - название. По чистой случайности (Корней усмехнулся) оно в точности совпадало по звучанию с южным словом, обозначающим солнце. Поскольку же пресловутая клятва была принесена устно, южанам в конце концов пришлось согласиться с тем, что в помещении, освещаемом кэтэр, действуют законы Империи.
За поворотом мелькнул огонёк. Корней прищурился. Крошечная видеокамера, вделанная в левую бровь, разложила доставшуюся ей долю фотонов на составляющие, и переслала результаты микрокомпьютеру в черепе, который проанализировал спектр и выдал заключение. Судя по результатам - харчевня или постоялый двор, причём лояльный: пробившийся через толстое немытое стекло свет содержал характерные для смолы спектральные линии. Как минимум, две свечи, и ещё несколько масляных плошек.
Это и была харчевня. Типично южная постройка - островерхая крыша, конёк, украшенный резной лошадиной головой. На длинной деревянной шее болтался обрывок верёвки, глаза и губы лошади измазаны чем-то тёмным, почти невидимым в сгущающихся сумерках. Корней, разумеется, знал, что это такое: на Юге все изображения живых существ являются идолами, и почитаются соответствующими жертвоприношениями. Имперские законы, к счастью, запретили поклонение подземным богам, которые требовали человеческой крови. Поразительно, но это сработало - честные южане сами понесли имперским чиновникам своих идолов, чтобы те их забрали и уничтожили. Костры тогда горели по всему Югу. Корней Яшмаа с трудом спас несколько самых любопытных образчиков для Музея Внеземных Культур. Одну нефритовую статую с перевёрнутым лицом и длинными медными усами (такими южане изображали подземных бого-демонов) ему пришлось отбивать у верующих: те намеревались во что бы то ни стало разбить своего бога на куски...
Ну и ладно. Как бы то ни было, нужно где-то поесть и провести ночь.
У дверей он задержался, соображая, как лучше войти - по-северному, как обычно, или по-южному, спиной вперёд. Южане усматривали во всяком прямом движении снаружи вовнутрь нечто неприличное или угрожающее, точнее сказать - намекающее на вторжение в чужое тело, то бишь на совокупление или на удар мечом. Поэтому считалось, что пересекать порог лицом вперёд можно или входя к женщине, или намереваясь убить врага. К друзьям полагалось входить, пятясь: повернуться было можно только за шаг от порога. Что создавало проблемы с публичными заведениями. Поэтому преддверное пространство в них обычно ограждалось шоррах - чем-то вроде заборчика или частокола, позволяющего видеть входящего, но мешающего немедленному нападению. Впрочем, для умелого воина щелястый шоррах не был преградой: в незащищённую спину входящего гостя можно пустить стрелу или швырнуть метательный нож... Впрочем, на Юге вообще любили бить в спину - если, конечно, жертву не защищал какой-нибудь закон или обычай.
Яшмаа ещё немного помедлил на пороге. Днём, конечно, можно было бы и не церемониться и войти лицом. Но сейчас сумерки, дурное время.
Конечно, у него есть оружие, способное в случае чего испепелить этот домик целиком. Плохо то, что после этого ему придётся отчитываться на Базе. В текущих обстоятельствах Корнею меньше всего хотелось попасть на Базу...
На лоб сел комар - видимо, тоже собрался поужинать. Прогрессор машинально прихлопнул залётного зверя и осторожненько потянул дверное кольцо на себя. Протиснулся всё-таки спиной. Обдало знакомыми запахами пота, кожи, и горячего пива. Анализатор в носовой полости пропустил через себя молекулы, и передал спектры в компьютер, который выдал заключение: в доме находятся около сорока человек, в основном мужчины, есть несколько пьяных, адреналиновый баланс у всех в пределах нормы, у одного несварение желудка, один отравлен специфическим медленнодействующим южным ядом. Отравлен не здесь и не сейчас, а несколько дней назад, прогноз неблагоприятный. Н-да, нравы... Впрочем, имперские нравы ничем не лучше, только там в ходу мышьяк и сернистые соединения. Просто южане и здесь обогнали имперцев в технологиях.
Корней сделал положенный шаг от порога, немедленно упёршись задом в заборчик. В очередной раз обругал себя за неуклюжесть: коснуться шорраха считалось дурной приметой.
Внутри было как в типичной южной харчевне: пол, засыпанный мелкой галькой (мелькнуло воспоминание о дорогих деревянных полах, которые Яшмаа видел в княжеских покоях - но и там они были расписаны под всю ту же гальку), почерневшие от дыма стены, высокие узкие окошки - традиция южного сервиса: делать их такими, чтобы гость не мог выпрыгнуть в окно, не уплатив по счёту... В закопчёном потолке виднелся чердачный лаз, откуда свешивался мясной пирог в оплётке - нечто вроде самодельных консервов. Стены украшали венки из побегов маковой ягоды, ракитника и остролиста.