Юг
Шрифт:
– Спокойно, воин, спокойно. А то ведь так недолго прирезать своего воеводу.
– Ты? – удивленно спросил Данила, наконец осознав, кто сидит на краю его лавки.
– Я, – просто сказал Ратмир. – Интересно, кого еще ты ожидал здесь увидеть?
Данила встряхнул головой и, вложив нож обратно в чехол за голенищем, спустил ноги с лавки.
– Но… почему ты – воевода? Где дядька Лют?
– Убили его нео еще вчера, – вздохнул Ратмир. – Пойдем пройдемся, что ли, до Тимофеевской башни. Воздухом хоть дыхнём, а то копоть да сажа пороховая все легкие забила.
Данила
Они спустились на стену и медленно пошли по забралу. Разведчик рассеянно вел пальцами по древним кирпичам зубцов – кое-где целых, а в основном разрушенных бетонными блоками, которые Mountain А-12 метали на удивление метко.
– Не держи на меня зла, Данила, – сказал Ратмир, медленно шагая рядом. – Пойми, перед осадой каждая кружка пороха была важна. Да и потом…
– Я знаю, – невесело усмехнулся разведчик. – За меня уже отдали выкуп тогда, в первый раз. Но сейчас я вернулся сам и не держу на тебя зла. Если бы не ты, я б не смог сегодня помочь людям.
– Только не переоценивай свой подвиг, – мягко произнес Ратмир. – За сегодняшнюю победу мы заплатили слишком многими жизнями. К тому же, возможно, это не победа, а лишь отсрочка – нео еще не сняли осаду. Конечно, ты здорово помог, но…
– Вы бы справились и без меня, – кивнул Данила. – Скажи, Ратмир, а ты б открыл ворота, если бы разглядел в танке меня?
Они стояли посредине стены между двумя кремлевскими башнями, как раз в том месте, где громадный обломок здания, пущенный биороботом, снес под корень сразу четыре зубца. На случай повторного штурма обломки убрали с забрала, но зубцы, понятное дело, восстановить не успели.
Ратмир улыбнулся. В темноте ночи его улыбка выглядела странно – белые, на удивление ровные зубы… и всё. Ни лица, ни фигуры. Просто черная ночь – и вот эта улыбка.
– Знаешь, честно говоря, ты с самого детства мне не нравился, Данила, – медленно проговорила ночь. – И, похоже, я знаю, почему Радомира не далее как вчера согласилась стать моей женой. Женщинам нужны богатые и успешные мужчины, а не авантюристы-бродяги вроде тебя. С твоим упёртым характером люди становятся либо преступниками, либо героями. Но почему-то я уверен, что ты однозначно первое. И никак не второе.
Внезапно в ночной тиши Данила услышал под стеной странное шуршание, словно кто-то разворачивал там большой кусок материи. Он невольно глянул вниз – и одновременно почувствовал укол чуть повыше локтя.
– Правда, я сильно удивлен, что твои друзья-мутанты отказались от моего предложения по-тихому убрать тебя и предпочли умереть – я им предложил хорошую цену за твою жизнь, – так же спокойно сказал Ратмир. – Но, может, оно и к лучшему, так как я нашел лучший выход.
Рука онемела сразу. Данила хотел ударить с правой, но и правая рука отказалась ему подчиняться. А потом он почувствовал резкий толчок в грудь – и полетел вниз. В тот же самый черный и бездонный омут, из которого вынырнул менее четверти часа назад.
Очнулся Данила от режущей боли в запястьях и щиколотках. Глаза не сразу привыкли к полумраку, но через десяток ударов сердца разведчик уже смог рассмотреть толстые закопченные перекрытия над головой. Данила невольно поморщился – в нос шибануло концентрированной вонью подвальной сырости, замешанной на характерном запахе разлагающейся крови. Разведчик напряг слух, но в тишине было слышно, лишь как трещат факелы справа и слева, порождая черные, пугливые тени, мечущиеся по потолку.
Данила приподнял голову.
Он был обнажен до пояса и привязан к крестообразно расположенным перекладинам старинного хирургического кресла с драной, тошнотворно пахнущей обшивкой. Такое же стояло в кремлевском Госпитале, только благодаря заботам Хранителей Веры сохранилось оно не в пример лучше.
Разведчик попробовал пошевелить руками-ногами. Бесполезно. Вязали профессионалы, кожаными ремнями, причем так, чтобы и кровообращение в конечностях не перекрыть, и зафиксировать надежно, и боль при этом причинить максимально возможную. Но боль – это детали, потерпим. Для начала хорошо бы выяснить, куда он попал и кому его так ловко сдал Ратмир.
Глаза Данилы немного привыкли к полумраку, и он рассмотрел, что у стены слева вертикально стоят три высоких стеклянных сосуда в рост человека, смахивающих формой на ровные неграненые стаканы. Один из них был пустым, а два остальных, стоящих в тени, заполняла какая-то темная масса. И как Данила ни щурился, разглядеть, что же в них такое находится, не получалось.
В глубине подвала послышались шаги. Рассмотреть что-либо более детально Даниле не позволяло его положение, но, судя по гулкому эху, подвал был весьма обширным. А тот, кто приближался сейчас к Даниле, носил подкованные ботинки или сапоги. Значит, не нео? Тогда кто? Человек? Но какие люди могут быть по ту сторону Кремлевской стены во время осады?
Шаги неспешно приближались. Наконец лязг подбитых гвоздями подошв прекратился у ног разведчика. Тот, кто смотрел сейчас на него, оставался в тени, виден был лишь силуэт его мощных плеч и головы, непропорционально большой даже по сравнению с широченными плечами.
– Как оно, Данила? – после долгой паузы произнес силуэт. – Каково сильному воину чувствовать себя беспомощным куском мяса?
– А ты со мной местами поменяйся – и узнаешь, – проговорил разведчик, с трудом разлепив ссохшиеся от жажды губы. Только сейчас он осознал, насколько хочет пить. Не иначе последствия парализующего яда, который вколол ему Ратмир.
Силуэт качнул головой.
– Это удел пленников. Мой брат мог бы рассказать, что чувствует воин, растянутый на крестовине. Но ты убил его…
Мгновенно перед глазами Данилы нарисовалась картина – здоровенный нео, прикованный к Х-образной стойке, и собакоголовый мутант, снимающий с него шкуру. Пленник Зоны был братом этого силуэта, слишком хорошо для нео говорящего на человеческом языке? Значит, подвальный гость все-таки мутант? Но почему у него настолько широкие плечи и голова размером чуть ли не с ядро Царь-пушки?