Юго-Восточная Азия в XIII – XVI веках
Шрифт:
Нандабайину пришлось три года собирать силы, прежде чем в ноябре 1590 г. он вновь направил против Сиама 200-тысячную армию во главе с Мин Чит Сва (одновременно он был вынужден подавлять восстание шанов в Могаунге). В битве у Лагуна близ сиамской границы Наресуан снова заманил бирманскую армию в ловушку и разгромил ее; многие бирманские генералы были взяты в плен. Мин Чит Сва бежал [13, с. 91; 88, с. 135].
В 159! г., преследуя бирманцев, Наресуан сам вторгся в Бирму, но в битве при Виньо бирманцы отразили это вторжение. В том же году Нандабайин приказал усилить укрепления Пегу, перестроив их по образцу Аютии. В этом же году Лаос формально провозгласил свою независимость от Бирмы. Для бирманцев наступила пора переходить к обороне, однако Нандабайин, доведя до крайнего перенапряжения все силы страны, к концу 1592 г. сумел сколотить еще одну 240-тысячную армию с 1500 боевых слонов и, разделив ее на две части, снова направил ее на Сиам с запада и с севера. В феврале 1593 г. западная армия встретилась с войсками Наресуана у деревни Нонг Сарай в Юго-Западном Сиаме. В битве бирманский наследник престола принц Мин Чит Сва был убит. Лишившись командующего, деморализованная бирманская западная армия начала беспорядочное отступление к границам Бирмы. Северная армия, под командованием правителя Прома, покинула территорию Сиама, даже не вступив в сражение [13, с 91; 88 с. 137–139].
Весной 1593 г. войска Наресуана захватили монские провинции Тавой и Тенасерим, утраченные Сиамом в 1568 г. Появление сиамцев на границах Нижней Бирмы стимулировало сепаратистское движение монов. В 1593–1594 гг. на юге Бирмы вспыхивают восстания монов — в Моби, Мартабане, Моулмейне и др. Центральная власть, однако, была еще в состоянии их подавлять. Нандабайин, подозревая всех монов поголовно, стал без разбора арестовывать и казнить монских вельмож и их приверженцев. В ответ на это началась массовая эмиграция монов в Сиам, Чиангмай и Аракан [13, с. 91; 88, с. 139–140].
Авторитет короля оказался сильно подорван и в коренных бирманских уделах. Когда в 1595 г. король Наресуан вторгся в Нижнюю Бирму и осадил Пегу, Нандабайин обратился к своим вассалам в Чиангмае, Проме, Таунгу и Аве за помощью, но только один князь Таунгу быстро откликнулся на призыв. Что касается князя Прома (брата Нандабайина), то он, узнав, что войска Таунгу ушли под Пегу, поспешил в Таунгу, чтобы самому завладеть этим княжеством. И хотя затея его сорвалась, он объявил свое княжество независимым от бирманского короля. Нандабайин, потерявший доверие даже к ближайшим родственникам, потребовал от всех крупных феодалов в качестве залога сыновей и боевых слонов. Его братья, правившие в Таунгу и Чиангмае, в ответ на это также порвали вассальные узы, связывавшие их с королем. Более мелкий феодал, князь Ньянгяна заложников выдал, но начал укреплять свой город [88, с. 140]. В довершение ко всему в 1596 г. в королевском домене Пегу началось неслыханное нашествие мышей-полевок, почти весь урожай был уничтожен. Цена корзины риса поднялась до 100 медных монет. Массовое бегство монских крестьян и пленных, посаженных на землю, в Сиам и другие сопредельные страны достигло неслыханных размеров. Многие области некогда богатой Нижней Бирмы превратились в пустыню [88, с. 141; 146, с. 181].
Кризис в стране продолжал нарастать. Буддийское духовенство открыто требовало низложения бездарного короля (предлагая держать его взаперти, но для соблюдения декорума на золотом троне и в окружении привычных положенных почестей) [88, с. 182]. В 1597 г. крупнейший феодал Бирмы, двоюродный брат Нандабайина Махадаммаяза, князь Таунгу вступил в союз с королем Аракана Мин Разаджи, чтобы выполнить эту рекомендацию. В марте 1597 г. араканский флот захватил важнейший порт Нижней Бирмы Сириам. В 1598 г. союзники осадили Пегу. В 1599 г. измученный голодом, лишенный какой-либо поддержки извне гарнизон столицы сдался. Город был сожжен и разграблен араканцами. Пленного Нандабайина увезли в Таунгу [38, с. 96; 88, с. 147].
Сиамский король Наресуан, вторгшийся в это время в Нижнюю Бирму, поспешил к Пегу, но застал там только дымящиеся развалины. Тогда он двинулся на Таунгу и потребовал выдать ему бирманского короля. «Я почитаю Нандабайина как бога и нуждаюсь в его божественном присутствии возле меня», — заявил он. «Я тоже почитаю его, как бога, и не отдам», — ответил Махадаммаяза. Наресуан не смог взять Таунгу и вернулся в Сиам [88, с. 149; 146, с. 183].
Вскоре Нандабайин был отравлен, а Махадаммаяза объявил себя королем Бирмы (январь 1600 г.). Впрочем, его власть практически не простиралась за границы его княжеского домена. «Почти каждый губернатор стал считать себя королем», — сообщает бирманская летопись «Хманнан Язавин Догьи» (цит. по [88, с. 149]). Крупные и средние феодалы силой и хитростью уничтожали своих соперников, чтобы округлить свои владения.
Прибывшие в 1600 г. в Нижнюю Бирму два иезуита — Николас Пимента и Бовес в своих воспоминаниях рисуют выразительную картину бедствий, постигших страну: «…Теперь едва ли найдешь во всем королевстве людей… ибо они в последнее время доведены до такой нужды и голода, что едят человеческое мясо… родители пожирают детей, а дети — родителей. Тот, кто сильнее, пожирает более слабого, и если бы у них не оставались только кожа да кости, они бы разрывали внутренности своих близких, чтобы питаться ими, и высасывали бы их мозги», — пишет один из путешественников [146, с. 211]. «Я прибыл туда с Филиппом Бриту и через 15 дней достиг Сириама, главного порта Пегу. Какое плачевное зрелище — берега реки, раньше засаженные бесконечными фруктовыми садами, теперь завалены руинами позолоченных храмов и роскошных зданий. На дорогах и полях — груды черепов и костей несчастных пегуанцев, убитых или умерших от голода. Трупов в реке так много, что тела мешают проходу любого судна. Я не говорю о пожарах и казнях, которые творит этот жесточайший из тиранов (король Аракана. — Э. Б.)», — сообщает другой иезуит [146, с. 183–184].
Глава 4
СИАМ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVI в
В первой половине XVI в. Сиам продолжал вести войны с Чиангмаем, истощавшие страну. Между тем на политическом горизонте появился новый, пока еще не ясный противник — португальские колонизаторы. В 1511 г., буквально через несколько недель после падения Малакки, ко двору короля Рама Тибоди II (1491–1529) прибыл первый португальский посол — Дуарте Фернандиш. Вице-король д'Албукерки поручил ему прощупать позицию Сиама в отношении захвата португальцами Малакки. Первая реакция короля на сообщение португальского посла была восторженной: пал вековой враг Сиама — Малакка, а что собой представляли португальцы, Рама Тибоди II в тот момент не понимал. Он охотно откликнулся па предложение дружбы со стороны д'Албукерки и, в свою очередь, обещал снабжать португальцев в Малакке рисом. На первых порах отношения Сиама с Португалией действительно были безоблачными.
В 1512 г. в Аютию прибыл второй португальский посол — Миранда де Азеведо, встретивший такой же радушный прием. Тогда же, видимо, было заключено соглашение о военной помощи между Сиамом и Португалией. Португальцы действительно оказали значительную помощь сиамскому королю в его войне 1513–1515 гг. против Чиангмая и в значительной степени способствовали победе Сиама [282, с. 99].
В 1516 г. к сиамскому двору прибыл третий португальский посол — Дуарте де Коэльо для заключения нового договора. На этот раз португальцы получили большие торговые привилегии. Им было разрешено свободно селиться и торговать в Аютии, Тенасериме, Мергуи, Патани и Након-Сри-Дхаммарате (Лигоре). Король Рама Тибоди довел свое расположение к португальскому послу до того, что разрешил ему воздвигнуть деревянное распятие на одной из площадей Аютии [282. с. 98].
В 1518 г. в Сиаме была проведена военная реформа (в частности, были образованы военные округа и районы, и все юноши 18 лет стали подлежать регистрации для военной службы). В том же году была составлена книга о военном искусстве, по-видимому, с учетом нового военного опыта, перенятого у португальцев. Однако в последующие четверть века (до 1545 г.) внешняя политика Сиама была на редкость мирной. Возможно, сиамские короли в это время внимательно присматривались к стремительному росту португальской морской империи и берегли силы на случай, если португальская агрессия обратится против сиамских портов.
В то же время ни Рама Тибоди II, ни его преемники не думали о том, чтобы вышибить португальцев из Малакки военной силой. Дело в том, что захват португальцами контроля над Ма-лаккским проливом косвенным образом принес Сиаму большую экономическую выгоду. Восточные купцы, чтобы избежать беспощадного грабежа со стороны португальцев, вынуждены были искать новые пути в обход Малаккского пролива. При этом очень значительная, если не подавляющая часть купцов, на-лравлявшихся из Индии на Дальний Восток (или наоборот), избирала путь через территорию Сиама. Они либо перетаскивали свои суда волоком через перешеек Кра, либо двигались по лути Тенасерим — Аютия. Мощный поток товаров шел от моря к верховьям р. Тенасерим. Здесь товары перегружались на повозки, запряженные волами, и доставлялись через горные перевалы к верховьям одного из притоков Меконга. Там их вновь грузили на лодки и плыли к Сиамскому заливу и далее по Ме-наму в Аютию. Неудобства трехкратной перевалки с избытком возмещались безопасностью и значительным сокращением пути (по сравнению с путем вокруг Малаккского полуострова и тем более вокруг Суматры). При этом большая часть индийских, китайских, индонезийских и вьетнамских купцов, достигнув Аютии, предпочитала продать свои товары здесь же на месте и здесь же закупить все необходимое, всегда в избытке имевшееся на этом крупнейшем международном рынке Юго-Восточной Азии.