Юлианна, или Игра в киднеппинг
Шрифт:
– Это почему же? – удивился Иоанн. – Я тоже на службе и покинуть мою подопечную, уж извините, никак не могу.
– Так, ясно. Ты – Ангел Хранитель этой девчонки, как я понимаю?
– Ты хочешь знакомиться, бес? Пожалуйста. Я действительно Ангел Хранитель Иоанн, но не девчонки, а отроковицы Анны.
– А я – бес Жан, духовный руководитель живущей в этом доме ведуньи Жанны. Поскольку моя подопечная является самой продвинутой из обитателей дома, то и я в этом доме старший.
– Ты хочешь сказать, что этим домом правит ведьма?
– Ведунья, – поправил
– Ведьма, она ведьма и есть, как ее ни назови! – вступил в спор осмелевший в присутствии Иоанна Димитриус. – И пока твоя ведьма Жанна не состоит с Митей в законном браке, вы оба с ней здесь не живете, а только временно проживаете!
– Ишь ты, как заговорил, Ангелочек убогий! А ты-то на каком основании тут под ногами подвизаешься?
Димитриус смешался и обернулся к Иоанну. Иоанн между тем достал свой меч и пошел с ним на минотавров-«быков»: те отступили и сделали вид, что не видят ни меча, ни Ангела и вообще-то вышли в садик попастись; они отвернулись и стали разглядывать траву у себя под ногами: даже эти тупицы знали, что Ангел сзади не ударит. Домового Михрютки тоже как-то не оказалось поблизости. Иоанн, пройдя мимо «быков» и сразу утратив к ним интерес, двинулся по ступеням крыльца в дом. Проходя мимо оторопевшего Жана, он пригрозил ему полыхнувшим мечом:
– Посторонись-ка, бес! Идет Ангел Божий, Самим Господом приставленный к отроковице Анне, каждодневно ею поминаемый, к охране и защите призываемый. Посторонись, я в своем праве, и ты это знаешь, черный!
Жан заскрипел всеми своими акульими зубами и отскочил, давая дорогу Иоанну:
– Ладно, ступай, светлый. Но мы еще встретимся!
– Встретимся, встретимся, темный, – небрежно бросил Ангел и ушел в дом.
Но перед Димитриусом Жан снова выскочил, черным зонтом распахнул крылья и хлестнул по воздуху гребенчатым хвостом.
– Стой! А ты куда разлетелся, убогий?
– Я желаю войти в дом вместе с моим братом Ангелом Иоанном.
– Ага, войдешь. Но не когда сам пожелаешь, а когда тебя наш Митя позовет. Ха-ха-ха! Но пока я что-то не слышал, чтобы он тебя приглашал. Я прав?
– Ну-у, ну-у! – промычали минотавры, снова развернувшись рогами к месту действия.
– Заткнитесь, скоты! Не вас спрашивают, а вот этого! Звал тебя Митя? Отвечай, светлый!
И Ангел Димитриус, понурив голову, по-Ангельски честно ответил:
– Не звал он меня…
– Вот и погуляй пока на природе – звездочки посчитай, на цветики полюбуйся, птичек послушай… Светлячок ты наш неудельный!
Димитриус отлетел в сторону и печально завис над деревьями, окружающими дом. Его опять не пускают к Мите!
Ангел Юлиус подлетел к нему, поздоровался, расспросил о поездке в Псков, о бабушке Насте – отвлек и немного утешил. А потом они поднялись и стали кружить над садом, красивые и печальные, как два белых лебедя.
Отец на руках внес Аню в холл, кивнул дежурившему там охраннику и прошел в коридор, где были комнаты для гостей. Он не стал будить спящую дочь, а сам раздел ее и уложил в кровать.
Ангел Иоанн вошел вслед за ним в комнату и перекрестил все стены, углы и окно в ней. Потом вслед за отцом поцеловал спящую девочку в лоб и встал у дверей на страже, чтобы так простоять всю ночь.
Аннушка сладко спала. Ангел стоял и молился: о ней, о бабушке Насте, о Мишине и обо всех людях, с которыми предстоит встретиться Аннушке. Он никого не пропустил, но когда дошла очередь до невесты-мачехи Жанны, молиться стало очень трудно: слова молитвы вдруг стали вязкими и уже не взлетали ввысь с Ангельских уст, а холодными камешками падали на пол. Хранитель вспомнил свой спор о ней с бесами и прекратил молитву: значит, есть причина, по которой не стоит молиться о Жанне…
Вдруг послышался какой-то шорох под полуоткрытым в сад окном. Ангел насторожился.
В окне показалась тонкая детская рука, а в руке – пластиковая бутылка с надписью «Пепси». Появилась вторая рука и отвинтила с бутылки синюю пробку. Потом таинственный некто, прятавшийся под окном, обеими руками перевернул и затряс бутылку; из нее с нервным писком и сердитым зуденьем вырвался целый рой комаров и тотчас разлетелся по всей комнате. Сразу же после этого оконную раму снаружи потянули и прикрыли.
Ангел Иоанн подошел к окну и выглянул. Он увидел небольшого грязно-зеленого бесенка, который высокими скачками удирал по дорожке от дома, а за ним вприпрыжку бежала рыжая девчонка, размахивая пустой бутылкой над головой. На первый взгляд могло показаться, что девчонка гонится за бесом и хочет ударить его бутылкой или загнать в нее, но Хранитель Иоанн знал, что она беса не видит и каждый бежит сам по себе. Но уж очень похожи были их прыжки.
Хранитель покачал головой и отошел от окна. Он взмахнул крылами, и комары будто прилипли к потолку, и после во всю ночь ни один комар не посмел спикировать на спящую Аннушку.
Взошло солнце, Ангел приблизился к окну и выглянул в росистый утренний сад. Напротив окна стоял Ангел Юлиус с каким-то нерадостным ликом.
– Благослови, Иоанн! – озабоченно приветствовал он брата.
– Благослови и ты, брат Хранитель.
– Послушай, Иван, тут такое дело приключилось, прямо не знаю, как начать…
– А ты скажи прямо, что твоя Юлия напустила Аннушке в комнату целую стаю комаров.
– Комары это что! Она, знаешь, всю ночь не спала, сама себя изводила. С вечера комаров ловила в бутылку, а потом вертелась, вертелась в постели и к утру придумала, как твою Аннушку сильно напугать.
– И чем же это она собирается ее пугать?
– Надумала Юлька наловить в пруду лягушек и подсунуть их Аннушке в постель, пока та еще спит. Она уже отправилась на ловлю.
– Только-то? Пускай ловит и приносит. Моя Аннушка лягушек не боится.
– Правда? – Юлиус радостно всплеснул крыльями. – Ну просто камень с души! Тогда лечу присмотреть, чтобы Юлька в воду не свалилась: сама-то она лягушек до смерти боится, а дно в пруду илистое, скользкое, как бы беды не вышло!
– Да, лети, брат, присмотри за своей озорницей. Между прочим, там возле нее какой-то зеленый бесенок крутится.