Юлианна, или Опасные игры.
Шрифт:
– Я попытаюсь разыскать свою младшую тетку, если она еще жива. Это тетушка, с которой все остальное семейство не желает иметь ничего общего. Она не ведьма, а быдличка, да еще и христианка. Другие мои тетки ее стыдятся. Ну, а я после Юлианны христиан уже не боюсь.
– Послушай, Дара, а твою тетушку зовут не Лина О'Тара?
– Вы что, тоже прозорливец, как наш Финегас? – с некоторой опаской спросила Дара.
– Боже упаси! Просто у нас есть прихожанка, которую так зовут. Она живет на окраине Дублина в собственном маленьком домике. Это одинокая благочестивая старушка, и если это действительно твоя тетушка, то сейчас самое время вам поселиться вместе. Здоровье госпожи
– Ой, как хорошо! – сказала Аннушка.
– Здоровско! – закричала Юлька.
– Класс! – сказала Дара. – Если только тетя Лина не испугается, что я бывшая келпинка. Она ведь знает, что ее старшие сестры учились в Келпи.
– А я за тебя поручусь, – пообещал Андрюша. – Мы с твоей тетей большие друзья.
– Так оно и есть, – подтвердил отец Василий. – У них общие литературные интересы – оба любят сказки.
– А лимерики тетя Лина любит?
– Не знаю. Ты сама ее сегодня спросишь.
– Как хорошо все устраивается, Дара! – воскликнула Аннушка.
– Похоже, что так, – сказала Дара и впервые в этот день улыбнулась.В Дублине матушка встретила их распростертыми объятиями, борщом и пирогом с капустой.
– Мы с девочками молились вчера и сегодня почти без перерыва, так что не браните нас, если обед получился не очень вкусный! – сказала она, подавая на стол.
Обед был даже очень вкусный – после таких-то приключений! Только вот Даре пришлось пирог есть не вместе со всеми, а забрать его «сухим пайком»: как только отец Василий позвонил госпоже Лине О'Тара и объявил ей, что ее племяннице Даре негде жить после побега из колдовской школы, она тут же приехала за нею на такси. Тетя Лина с порога бросилась к Даре с поцелуями, мгновенно вычислив ее среди всех сидевших за столом детей – по рыжим космам, надо полагать. Сама она была маленькая, сухонькая и почти совсем седая, рыжей была одна прядь на лбу. Зато веснушек было еще больше, чем у Дары.
– Мы не будем задерживаться у вас, батюшка, – сказала она решительно. – Дара устала, ей надо срочно ехать домой!
И Дару с легким сердцем отпустили.
Все легли рано, сразу после общей молитвы. Девочек уложили в комнате Андрюши – для такого случая он перебрался на раскладушку в кабинет о. Василия. Но бабушка, которой постелили в гостиной на диване, еще побыла с девочками, пошепталась с ними перед сном. После всех приключений сестры никак не могли уснуть, и тогда бабушка сказала:
– Я спою вам колыбельную, которую пела ваша мама, когда вы жили вместе и спали в одной кроватке.
И она запела:
Как слетались Ангелы, словно гуленьки, к нашей дочке Аннушке, к дочке Юленьке!
Как играли Ангелы с ними в ладушки, баю-баю-баюшки, в переглядушки
– Ты помнишь эту колыбельную, брат? – спросил Хранитель Иоанн.
– Конечно, помню! Но вот уж не думал, что когда-нибудь снова услышу ее…
Когда бабушка, подоткнув внучкам одеяло и перекрестив их на ночь, вышла из комнаты, Юлька спросила:
– Ань, тебе мама пела эту колыбельную?
– Нет, конечно! Как она могла мне ее петь, ведь я у нее была одна, а это колыбельная для двоих! Спи, Юленька…
И сестры уснули, обнявшись.
Ангелы стояли над ними и тихонько играли в ладушки, потому что на сердце у них было так легко и спокойно, да и делать им пока что было нечего – Ангелы ведь не спят.
Вот так закончился побег сестер Мишиных и Дары О'Тара из сида Келпи.
Так, полной победой Ангелов Света, завершилась Келпинская битва и бесславно закончила свое существование колдовская школа Келпи.
Эпилог
Ну что ж, осталось досказать немногое. В Санкт-Петербурге девочек и бабушку встречал сам Дмитрий Сергеевич Мишин.
Это Ангел Димитриус нашептал ему, что дома неблагополучно, надо бы прервать деловую поездку и немедленно вернуться в Санкт-Петербург.
В последнее время Мишин все больше прислушивался к тихим речам своего Ангела Хранителя – послушался и на этот раз. Узнав от девочек и бабушки правду о школе Келпи, Мишин собирался потребовать объяснений от Жанны, но когда подошел к ее комнате, то нашел ее запертой. Запасной ключ нашелся у Акопа Спартаковича. Комнату открыли и на столе нашли записку: «Дорогой Мишин! Я улетаю на Филиппины лечиться от своей головной боли. Жанна». Сестры надеялись, что Жанна с этих самых Филиппин не вернется, а что думал сам Мишин, об этом мы гадать не станем.
– А скучно в доме без Жанны и Жана! – говорил домовой Михрютка бесам-минотаврам, сидя у них в комнате охранников за картишками.
– Ну-у, – туповато соглашались с Михрюткой минотарвы.
Уехала и бабушка в Псков – доживать до весны в своем привычном и уютном доме, уже проданном соседу. Она так устала, завершив свою первую в жизни заграничную поездку и свое, как она думала, последнее важное дело на земле, что без уговоров согласилась оставить Аннушку в Петербурге. Как ни уговаривали ее внучки побыть еще немного в Петербурге, пожить с ними, отдохнуть, она не согласилась. Дмитрию Сергеевичу, который тоже начал было ее уговаривать, она объяснила, что ей надо срочно показаться врачам-онкологам. И он не стал ее задерживать, и дочерям объяснил, что бабушка сейчас лучше отдохнет одна, без них. Девочки расстроились: Аннушка уже успела поведать Юльке бабушкину тайну, и они догадались, что бабушка не зря торопится к врачам… Провожая ее, они сдержали слезы, но зато уж потом, вернувшись домой, убежали в свою комнату, обнялись и наревелись вволю.
А потом жизнь снова стала входить в колею. В один прекрасный день Юлька привела в лицей сестру, усадила ее за один стол с собой и объявила:
– Кто косо взглянет на мою сестру, будет иметь дело со мной!
Косо на Аннушку никто не глядел – на нее глядели во все глаза: не часто можно видеть двух совершенно одинаковых девочек, одинаково одетых и причесанных, с одинаковыми личиками. Надо ли добавлять, что и в лицее сестер немедленно стали звать Юлианнами?
А их друзья и подруги? Кира по-прежнему усиленно занималась фитнесом, ухаживала за своим лицом и мечтала о карьере фотомодели. Ее даже пригласили однажды демонстрировать костюмы для школьниц на городском фестивале моды, и она потом без конца заставляла друзей любоваться фотографиями, где она вышагивает по подиуму в числе тридцати пяти других хорошеньких школьниц. Рассказам сестер о Келпи она не верила и высокомерно называла их детскими сказками.
Гуля со своей фигурой не боролась и по-прежнему обожала шоколад и пирожные. Она в рассказы о Келпи поверила сразу и безоговорочно. Поверила она и в то, что любое колдовство – от бесов, и даже хотела немедленно выбросить все книги о Гарри Поттере и Тане Гроттер, но потом передумала и просто кому-то их подарила. Но главное, она теперь стала ходить в Иоанно-Предтеченскую церковь на соседнем Каменном острове – поставить свечки и помолиться за упокой своих папы и мамы. Гуля утверждала, что она слышит их отклик на свои молитвы.