Шрифт:
АНДРЕЙ ДОРОФЕЕВИЧ БУРАК (родился в 1938 году) после окончания Кишиневского медицинского института работал врачом-хирургом. В 1977 году закончил Высшие литературные курсы при Литературном институте им. М. Горького. Член Союза писателей СССР А. Бурак автор нескольких поэтических сборников, ряда пьес.
Фильм по литературному сценарию Андрея Бурака «Юлия» на киностудии «Молдова-фильм» снимает режиссер Василе Брескану.
На высоком холме, в многоцветных осенних кустарниках и пожелтевшей траве, промелькнула лиса, а за ней и охотник — Юлия. У старого корявого ореха лиса остановилась.
Лиса появилась снова, словно заманивая охотника, и тут же юркнула в высокую траву.
Начиная новый круг погони, Юлия что-то говорит, но ее голоса мы не слышим. Эта охота больше похожа на сны, которые так часто снятся охотникам.
Накрапывал дождь. На высоком холме, у подножья которого виден пруд, на самой его вершине красуется большой новый дом с верандой и недостроенной башней. Около веранды — верстак, а правее, рядом с лестницей, ведущей на башню, — щит с плотницкими инструментами. В глубине двора видны нарядные качели. Перед верандой, под навесом, на веревке, — большой молдавский ковер.
Всюду разбросаны детские игрушки.
Через раскрытые двери мы видим в комнате Миту! Он очень увлечен игрой. В приоткрытое окно па него украдкой поглядывает Юлия. Мальчик какое-то время с восторгом смотрит на игрушки, затем берет маленькую лошадку. Юлия тихо, одними губами зовет его: — Миту…
Мальчик не откликается. Он выходит с лошадкой в руках, приближается к качелям и пристраивает на них игрушку. Толкнув раз-другой качели, крадется к воротам. Открывает калитку и со всех ног бежит по склону холма в сторону деревни. Юлия срывается с места, бежит за ним, потом резко останавливается и долго смотрит ему вслед.
Крестьянский дом в центре села. В распахнутом настежь окне появляется кое-как перевязанный мужчина. Это — «раненый». Он размахивает саблей и отчаянно кричит: — Вперед!..
Но тут же поворачивается и спрыгивает на стол, а затем и на пол.
…К воротам подбегает запыхавшийся Миту. Он слышит шум игры, звонкие детские голоса и спешит к дому.
А в комнате все перевернуто вверх дном. Девочки в масках, мальчики в одежде отца.
Миту приоткрыл дверь, и дети кинулись к нему с радостным ревом. Мальчик ловко вынырнул из «кучи малы», надел на голову казан, изображая средневекового рыцаря, и принял воинственную позу, дав понять всем остальным, что он готов принять участие в игре.
В сенях появилась Тасия. Резким движением открыла двери комнаты и замерла на пороге.
— Гогу!.. Костикэ!.. Мария!.. Ион!..
Но ее никто не слышит. «Рыцарь» с казаном на голове спрыгивает с печи к ее ногам. Тасия снимает казан — Миту замирает перед матерью.
— А ты откуда взялся?! — возмущенно кричит она и подходит к «раненому».
— Оникэ, ты что, не видишь, Миту вернулся?!
Миту ловко выскальзывает из ее рук и скрывается за дверью.
— Удрал от Юлии, сатаненок, — стонет Тасия и уже с нежностью добавляет — Мой мальчик…
Раду шел по саду. За его спиной двигались трактора, корчующие деревья. Подняв с земли несколько груш и яблок, Раду подошел к людям, собиравшим урожай: — Убирайте все. И то, что па земле, тоже. Ведь это последний урожай сада! — сказал он.
— Много уберешь по такой слякоти, — ответил ему пожилой мужчина.
— И самому дома не сидится, и другим не дает, — вмешалась в разговор девушка, потирая озябшие руки.
— Только нас, глупых, уговорил выйти на работу. Остальные сидят по домам как нормальные люди. Ждут, пока дождь перестанет, — поддержала ее другая девушка, залезая на лестницу-треногу.
— Ничего, Тинкуца, зато я похлопочу перед правлением, чтобы тебя на доску почета вывесили, — улыбнулся им Раду.
— Рядом с вами, что ли? — спросила девушка, засмеявшись.
— Можно даже вместо меня…
Родильное отделение сельской больницы. Из палаты для новорожденных виден палисадник с осенними цветами.
Ряд кроваток с новорожденными. Мы видим, как Юлия пеленает одного из них на пеленальном столе, несет ребенка по коридору, входит в одну из палат, протягивает ребенка матери. Несколько мгновении смотрит, наблюдая за счастливой молодой матерью, молча поворачивается и выходит.
В комнате для медсестер Юлия подготавливает аппарат для переливания крови. В зеркале она видит вошедшую девушку. Девушка явно чем-то озабочена.
Юлия поворачивается к ней.
— Что-нибудь случилось, Вера?
— Бабка Ангелина дом продала.
Юлия молча продолжает работать.
— Может, сегодня здесь пересплю, — продолжает Вера.
— Зачем же здесь? — Юлия наконец отрывается от работы. — Пойдешь к нам. Новый дом пустует.
— Неудобно…
— А что неудобного: человеку деваться некуда. А там видно будет.
Раду шел мимо ветряной мельницы. За кадром звучит его голос.
«Так-то отец! Нету у меня для себя времени. Сам понимаешь, осень, а осенью у нас дел невпроворот. Тут еще сад корчевать надо. Теперь, говорят, новый сорт сажать будем. Может, оно и лучше, кто знает…»
Раду шел мимо двора, где хозяин в окружении детей хлопотал возле пресса для виноградных выжимок. Рубиновое вино струилось в большую лохань. Хозяин дома отвесил ему глубокий поклон и пригласил отведать кружку муста, но Раду учтиво отказался и продолжал свой путь по улице села.
«Виноград нынче куда с добром народился, да вот дожди замучили. Совсем я без тебя замотался, отец. Оставил ты одного меня…»
Раду прошел мимо колодца с высоким деревянным навесом.
«Что тебе еще сказать? Солнце не так восходит, отец. Краски не те!»
… Сельское кладбище. Раду сидит на скамейке возле свежей могилы, покрытой прибитыми дождем цветами. Он вынимает из кармана яблоки и кладет на могилу.
«… А свою башню не достроил. Зачем она, а? Одиноко мне, отец…»
Во дворе у дома Раду Тасия любовалась вывешенным ковром. Из-за дома появилась Юлия с ружьем в руках. Тасия испуганно посмотрела на нее.