Юмор серьезных писателей
Шрифт:
Ее Превосходительство. Ах, как стыдно! Неужели вы не знаете Пушкина?
Голова. Как не знать — знать-то я его хорошо знаю, я его окончательно знаю — как не знать! Но только зачем это выяснять? Ну, собрались, ну, и слава Богу, и тому порадоваться надо. Я, извините, от дела отбился с этим Пушкиным, а вы еще говорите, выяснять. Стало быть, ясно, коли собрались. Я же первый и три рубля взнес: стало быть, знаю, коли взнес; не знал бы, так не взносил бы. А вы, Гаврил Гаврилыч, чем усмехаться над моим убожеством да голову мне морочить,
Гавриил Гавриилович. Позвольте, при чем я тут? Как всем известно, я вовсе уж не такой поклонник господина Пушкина, и зачем я стану говорить? Не желаю говорить, вот и все. В комиссию я согласен, потому что образованный человек, все понимаю, а говорить мне нечего. Пушкин! Ну, и ставьте памятник Пушкину, а если вы его не знаете, так это стыдно. Я, например, все наизусть знаю; не люблю — но знаю.
Еремкин. Да, стыдно, стыдно.
Некто. Нехорошо.
Барон. И даже некультурно.
Маслобойников (звонит). Да что стыдного-то: я ж говорю, знаю. Может, оттого, что знаю, оттого и выяснять не хочу. Не желаю выяснять. И что это, господа, привязались вы: стыдно, стыдно. Разве я прекословлю? Будь бы я прекословил, а то нет? Пушкин так Пушкин, я против него ничего не имею. А чем препираться и председателю огорчения делать, так лучше делом займемся. Вон и энти господа, художники-то, на нас косятся, думают, чем занялись вместо дела. Верно, господа?
Фраков. Помилуйте! Нам оказана такая честь.
Маслобойников. Прожектики-то принесли? Ну, ну, сейчас, дайте о деньгах сказать. Как на мне лежит счетная часть, так должен я отчитаться… Вот тут (показывает на боковой карман)лежит у меня три миллиона двести тысяч, да еще не знаю, сколько нынче по почте пришло — миллион или два. Отбою нет от денег — так и жертвуют, так и жертвуют: кто копейку, кто две.
Ее Превосходительство. Три миллиона — этого хватит?
Маслобойников. Обойдемся как-нибудь. Так что ж, картинки будем смотреть или что? Давайте уж картинки посмотрим. Ну-ка, милый, покажь, что намалевал? Разверни, разверни.
Фраков. Вот. Пожалуйста. (Развертывает на стене проект памятника.)
На рисунке Пушкин изображен в короткой римской тунике с венком на голове.
Голоса. Удивительно!
— Какая прелесть!
— Нет, но как классично, какая поза!
— Великолепно!
Голова. Так. Это самое и есть Пушкин? Скажи ты! А отчего же он без брюков? По-моему, брюки бы надоть.
Фраков. Извините, почтеннейший, но Минин и Пожарский…
Голова. Чудак! Так то — Минин и Пожарский: тогда и все без брюков ходили, а теперь стыдно.
Гавриил Гавриилович (хохочет). Вот так ляпнул городской голова!
Ее Превосходительство (страдая).Здесь недоразумение, дорогой Павел Карпович, вы просто не знаете требований классицизма!
Художник Пиджаков насмешливо хохочет.
Голова. Я-то? Извините, Ваше Превосходительство, но как у меня самого два сына в классической прогимназии, так я эти требования вот как знаю, здесь сидят! (Бьет себя по шее.)Но чтобы вовсе без брюков, этого даже и не слыхал, извините, врать не стану! (От души хохочет.)
Ее Превосходительство. Барон, объясните ему, я не могу!..
Барон. Но мне и самому… Конечно, я не о той части костюма, о которой, но… Да, да, несколько странно. Но, может быть, коллега, автор следующего проекта, нам что-нибудь скажет… компетентное мнение…
Фраков (гордо). Я слушаю.
Пиджаков. Я ему не коллега.
Барон. Но почему же?
Пиджаков. Он академик. А я нет.
Фраков. Горжусь, что я академик!
Пиджаков. Горжусь, что я не академик!
Барон. Но, господа, позвольте, зачем так остро переживать? Я извиняюсь и, может быть, лучше, если сам автор проекта объяснит свою мысль…
Фраков. Что же тут объяснять?
Ее Превосходительство. Ах, пожалуйста, мы просим.
Фраков. Подчиняюсь приказанию Ее Превосходительства. Итак — что такое памятник? Памятник — это монумент. Надеюсь, никто не возражает?
Пиджаков. Я возражаю.
Фраков (окидывая его презрительным взглядом).А раз монумент, то он должен быть монументален. Все временное, все слишком человеческое, все слишком обыденное и пошлое — отпадает.
Голова (иронически).И брюки?
Фраков. Да-с — и брюки, как вам угодно выражаться. Моя скромная задача дать величие, а не брюки, я художник, а не портной. Брюки и на вас есть, почтеннейший!
Голова. Ну да: еще я б тебе без брюков ходить стал, чего захотел.
Гавриил Гавриилович хохочет.
Ее Превосходительство. Боже мой, что они говорят! Но где же идэя, идэя?
Голова (звонит).Прошу господ собрание не ржать, тише! И вот мой сказ: голого нельзя. У нас мимо памятника девицы ходить будут, нельзя. Так — я ничего не имею: Пушкин — ну и Пушкин, а неприличия, как градский голова, допустить не могу, на мне медаль. Одень — тогда и ставь: тут тебе не спальня, а прохожая улица. А вы опять ухмыляетесь, Гаврил Гаврилыч — ну, чего вы?