Юнармия
Шрифт:
Сенька попробовал было свистнуть, но губы у него окоченели.
– Свист отмерз, – сказал он и засмеялся.
– Ну, так рукой махни.
Сенька полез на гору, а мы взялись за работу.
Порфирий ковырнул ломом землю. Стукнул несколько раз и выругался.
– Проклятая, хуже железа.
Он ударил со всего размаху и вывернул кусок мерзлой земли.
– Стукни-ка, Андрей, кувалдой, а вы, Гришка с Васькой, отвинчивайте болты.
Мы налегли на ручку ключа. Болт не поддавался. Мы навалились
Так мы отвинтили четыре болта, а больше сил не хватило. Не поддаются болты. Порфирий вместе с нами взялся за ключ. Мы нажали изо всех сил, но гайки сидели, как мертвые.
– Рубите зубилом!
Я наставил под головку болта котельное зубило. Андрей размахнулся и ударил по нему кувалдой.
Головка слетела прочь и запрыгала по шпалам. Одна, другая, третья… А на четвертой опять заело.
– Руби! – подгонял нас Порфирий, а сам что есть силы ворочал ломом подошву рельса.
Время шло быстро, а работа подвигалась медленно. Уже и солнце выползло из-за вершины, а рельс не поддавался.
Сенька совсем замерз на горе. Он дул на руки и прыгал с ноги на ногу, как заводной.
– Семнадцатая… Вот тебе и семнадцатая, – ворчал Порфирий, наваливаясь грудью на лом. – Нашли местечко. Камень на камне. А тут еще мороз чертов… И гайки крепкие попались.
– Стой, ребята! Дальше дело не пойдет, – сказал он после того, как у меня сломалось зубило, а у Андрея из ключа выскочила ручка. – Крой на станцию!
– Зачем на станцию? – спросили мы.
– Может, там чего придумаем.
Ветер рвал полы наших полушубков, свистел у нас в ушах. Целых два часа шли мы до ближайшей станции Киан.
Станция эта находилась в межфронтовой полосе и была брошена на произвол судьбы. Кругом станционной постройки валялись кучи соломы, разбитые лампы, ломаные столы, стулья.
– Броневик, наверное, уже вышел. Не успеем, – сказал Сенька.
– Что же делать? – спросил Васька.
Порфирий ничего не ответил и побежал к пакгаузу. Мы стояли на платформе, как примерзшие.
Наконец Порфирий вернулся.
– Нашел! – сказал он и махнул нам рукой.
Мы побежали за ним к пакгаузу.
Там на втором пути стояла платформа, груженная булыжником.
– Кати платформу! – крикнул Порфирий. – Переведем ее на главный путь, а оттуда – внизю Пускай раскатится и сковырнет броневик.
Мы все разом уперлись в платформу – кто грудью, кто плечом.
– Навались! Навались! – командовал Порфирий.
Но платформа стояла на месте.
– Вот, подлая, примерзла как! Ну-ка еще! Навались!.. Навались… Пустите-ка меня в середину, ребята. Раз!..
Платформа даже не дрогнула.
– А броневик, верно, уже вовсю наворачивает, – сказал Васька уныло.
Мы только цыкнули на него и опять нажали изо всех сил.
– Ни черта не берет!
– Давай бревно, – сказал Порфирий. – Вставляй лом в колеса!
Андрей просунул между спицами лом, Сенька подложил под колесо бревно.
– Ну-ка еще… Раз, два, дружно!..
Мы перевели дух и опять налегли.
Колеса заскрипели.
– Ну-ка еще… Раз, два, дружно!..
Платформа пошла.
– Колеса бы ей подмазать! – закричал Васька. – Она бы тогда у нас экспрессом покатила!
– Пойдет и так, курьерским пойдет, – сказал Сенька, еле поспевая за платформой.
А платформа все прибавляла ходу, ровно постукивая на рельсах.
Мы уже бежали бегом, держась за буфера. Мороза будто бы и не было. Нам стало жарко.
– Переводи стрелку! – закричал Андрей, когда платформа миновала контрольный столбик.
Сенька оторвался от буфера и быстро перекинул баланс стрелки.
Платформа перешла на главный путь.
– Ну, ребята, поддай ей жару! – крикнул Порфирий.
Мы отпустили платформу, а потом с разбегу догнали ее и одним толчком пустили вперед, под уклон.
Катит платформа… Выстукивают колеса… Вот уже ее не видно, только снизу доносится до нас глухой шум. Колеса идут с подсвистом, как будто где-то ножовкой режут сталь.
– Ну, товарищ красноармеец, – протягивая Сеньке руку, сказал Порфирий, – может, теперь доконаем «Победу»?
– Доконаем, товарищ командир! – весело ответил Семен. – Ей с нашим булыжным экспрессом не разойтись – путь один.
Мы долго стояли и слушали гул убегающей платформы.
– А не остановится она по дороге? – тревожно спросил Васька.
– Нет, уже теперь ее никакими силами не удержишь. Пока на «Победу» не наскочит, до тех пор не остановится.
– А мы отсюда услышим, как они грохнутся? – опять спросил Васька.
– А мы и слушать не будем, – сказал Порфирий. – Мы домой пойдем, да еще самой окольной дорогой, чтобы нас дозоры не зацапали.
– Эх, жалко! – покачал головой Васька. – Хоть бы одни раз посмотреть, как платформа с броневиком сшибается.
Темнело, когда мы подходили к поселку. В крайних избах зажигали огни. У тупика Порфирий кивнул нам головой и исчез в воротах.
А мы побежали на вокзал разузнать, что слышно.
На перроне суетились казаки, взад и вперед бегали дроздовцы, толпились мастеровые.
– Видно, удалось, – прошептал Васька.
– Да уж не зря народу так много. Ясно, что удалось.
Мы затесались в самую гущу толпы. Какой-то молодой парень из иногородних сказал над самым моим ухом:
– Понимаешь, в щепки! Молодцы большевики!
Андрей глянул на меня. Мы перемигнулись.
Парень заметил это и оборвал разговор:
– Ты что?