Юная Кармен

Жуков Владимир

– Чубук, ваш студент и выпускник.

– А-а, Жора, как же помню, рад слышать, говори.

–Вениамин Яковлевич, возникла серьезная проблема, на виноградной лозе стали усыхать гроздья. Явных причин на то нет.

– На каких сортах это происходит, столовых или винных?

– Усыханию подвержены гроздья сортов Саперави, Мускат, Изабелла, Кокур…

– Процесс происходит быстро или растянут во времени?

– После ночи гроздья выжаты, словно лимон.

– Странно, – констатировал профессор. – Не исключено физическое воздействие.

– Может,

выкроите время, наведаетесь в совхоз, чтобы разобраться на месте? – робко предложил Чубук. – Директор пришлет за вами «Волгу», оплатит командировку, обеспечит питанием, ночлегом и культурной программой с дегустацией…

– С командировкой повременю. Для начала в течение суток, особенно ночью, понаблюдай за участками, где выявлены очаги усыхания гроздей, – посоветовал Полюшко. – О результатах сообщи, тогда и решу, целесообразен ли мой приезд?

– Будет сделано, благодарю за совет! – бодро произнес агроном.

Вместо того, чтобы отправиться в дом культуры на танцы, где Георгий присмотрел стройную брюнетку Жанну, он, как только на небе проклюнулись первые с хрустальным блеском звезды, прошел на плантацию, где давеча увидел с десяток кустов с высохшими гроздьями.

В ста метрах находился сбитый из досок шатер сторожа с лестницей, ведущей на пост для наблюдения за обстановкой на винограднике, дабы пресечь хищение урожая. Решил сторожа, неказистого мужика Павла Гордеева не беспокоить. Между рядами кустов на шпалере прошел на участок. Не доходя десяти метров, в бледном лунном свете, увидел силуэт. Незаметно приблизился, пригляделся и узнал сторожа. Сидя на корточках, он, как заправский дояр, словно коровье вымя, сжимал пальцами обеих рук гроздья. Выдавливал сок в ведро, будто молоко в подойник.

– Ага, попался, голубчик! – крикнул агроном в раковину его уха, ликуя из-за того, что раскрыл тайну, – Прекрати дойку! Кто разрешил?

От неожиданности Гордеев вздрогнул, однако ведро с соком не опрокинул, удержал. Придя в себя, деловито пояснил:

– Ягоды до самой земли склонились, того гляди, начнут гнить, портиться, вот я и решил облегчить лозу.

– Почему не срезаешь гроздья в ящики, чтобы сдать бригадиру, а выдавливаешь сок?

– Так это винный, а не столовый, сорт, все равно под пресс пойдет, – ответил он. – Жажда одолела, очень захотелось соку, а жевать нечем, зубы ни к черту, надо протезы ставить, вот и решил немножко в ведерко нацедить.

Георгий посветил фонариком в ведро.

– Немножко? Литров семь-восемь нацедил?

– Шибко увлекся, в темноте не заметил, сколько там?

– Тебе при таких навыках следовало бы на ферме дояром трудиться. Так ведь утащишь молоко и сливки. Черного кобеля не отмоешь добела.

– К молоку и сливкам я равнодушен.

– Гордеев, этот номер не пройдет, – строго промолвил Чубук. – Временно отстраняю тебя от работы, окончательное решение за директором.

– Кто же будет виноград охранять? Жители, словно саранча, налетят и обнесут до последней грозди, – всполошился Павел.

– Кроме тебя некому обносить.

– Товарищ Чубук, будь человеком, а не гнидой. С кем не бывает, бес попутал, все люди грешные. На первый случай мог бы закрыть глаза и простить, – взмолился сторож. – Не вздумай настучать Ваське Деркачу и Кандыбе. Давай договоримся. Ты ничего не видел, а я тебе дам пять литров коньяка или кальвадоса. Без сивушных масел, синим пламенем горят. Если тебя не устраивает коньяк и кальвадос, то десять литров натурального вина Изабеллы или Каберне? Девчат угостишь, чтобы полюбили тебя душой и телом. Поди, кровь молодая бурлит? Эх, где мои семнадцать лет?

– Торг неуместен, – возразил агроном, но Гордеев, будто уши ватой заложило, продолжил:

– Какое вино предпочитаешь, красное, белое или бордовое? Могу изготовить золотистого, пурпурного, даже шоколадного, как «Черный доктор», цвета.

– Удивил, прямо таки самородок, «винодел-новатор», – усмехнулся Георгий. – На кафедре я досконально изучил технологию виноделия.

– Соглашайся, ударим по рукам?

– Ударю по ногам, чтобы не расхищал народное добро, – пригрозил агроном. Тогда сторож прибег к последнему аргументу:

– Познакомлю тебя со своей дочерью Аленой. Писаная красавица, уродилась в супругу Тоню. Почитай, первая невеста на селе, от женихов нет отбоя. Окончила Московский институт культуры, на днях домой приедет. Оба с высшим образованием, достойны уважения и почета. Настрогаете детишек. Будет с кем, нам с Тоней на старости лет заниматься. Когда породнимся, сменишь свою смешную фамилию Чубук. Зазвучит красиво и гордо – Георгий Гордеев, а никакой-то там чубук или дундук.

– Да, очень «гордо», особенно после задержания с поличным.

– Какой ты, однако, упертый, хоть кол на голове теши. Сразу видно, что для тебя сельская житуха, нравы, обычаи – темный лес, – посетовал сторож. – В селе так повелось, что каждый, что-то с работы несет. Завхоз и завскладом – продукты, корма и стройматериалы, доярка – молоко и сметану, садовод – фрукты и ягоды, шофер – бензин, тракторист – солярку и удобрения… Поживешь пару лет и тоже научишься видеть и подбирать, что плохо лежит…

– Для меня честь и совесть дороже личной выгоды, – твердо заявил агроном.

«Где он взялся на мою голову, ничем истукана не прошибешь», – с огорчением подумал Гордеев по пути в сторожку. Чубук сделал вывод: «Недаром пожертвовал свиданием с Жанной, фортуна мне улыбнулась. Главное, что оправдал доверие директора, теперь моя репутация, как специалиста, не подлежит сомнению».

Утром о раскрытии тайны он доложил Деркачу.

– За то, что устроил засаду, задержал несуна, ты заслужил премию, – похвалил Василий Ильич и заметил. – Получается, что поставили козла в огород капусту стеречь. Отправлю его на ферму навоз убирать и быкам хвосты крутить.